Пальцы, одинаково легко выигрывающие как всевозможные трели в пьесах французских клавесинистов, так и откупоривающие не- и дорогие бутылки или трясущие ее за плечи, – теребили пуговицу рубашки под бабочкой. «Ерунда, из зала не видно», – он нагнулся и поднял пуговицу.
Курили, смеялись, говорили о Стравинском: она как раз поигрывала его «Пять пальцев» – Восемь легчайших пьес на пяти нотах .
«Ну, мне пора», – перед третьим звонком ушел.
Она сидела в четвертом ряду. Ломило виски, горели щеки, а пульс…
Тчк: если бы Бунин, героиня непременно покончила бы с собой, а герой застрелился (возможны варианты).
Однако не Бунин. Однако хотя пианист и продолжает «обыгрываться», девочка наша все равно погибает: от той самой пресловутой тоски, существовавшей всегда – до и после «Темных аллей». Однако качественный состав тоски не изменился, несмотря на прокрустово ложе требований эпохи к человеку – «холодному термоядерному реактору, излучающему и поглощающему лептонную плазму», прочитала она где-то.
Под подушкой у нее лежала «Москва-Петушки», много лет назад облитая пивом. На 93-й странице было подчеркнуто: «Все пили, запрокинув голову, как пианисты».
«Она всегда улыбалась, споткнувшись об это», – подумал он и, закусив губу, посмотрел за окно артистической: там, на улице, сам не зная куда, шел да шел себе никчемный летний дождь.
Лёра. Записки на туалетной бумаге
Я рос счастливым, здоровым ребенком…
В. В. Н., «Лолита»Лёра… Солнце моего бога.
Нет, кончик языка не совершает, как писал классик, пути « в три шажка вниз по нёбу » : ведь у тебя два шажка , Лё-РА, хотя ты и была Лё, просто Лё – «грех мой, душа моя» [1] Отдельные буквы неравномерны, наблюдается необычный наклон. Некоторая «детскость», неуверенность. Слова разделены на несколько частей (буквы и их части, некоторые из петельных соединений заострены. – Здесь и далее прим. графолога ).
. Но на нимфетку не тянешь, богомерзкая Лё , отвратительнейшая де[2] Возможно, первый слог от «девочка», неразборчиво.
. Я устал от тебя смертельно: последнее время ужасал уже один твой вид, а дотронуться, а коснуться твоих щек или ушек и подавно оказывалось невмоготу.
Лё-РА: непонятная, непостижимая, ненасытная. Же?.. Де?.. Иногда ты напоминала заблудившегося в подвальных лабиринтах подростка, запертого там высокоморальными ро [3] Возможно, первый слог от «родителями», неразборчиво.
«для вразумления»: из лучших, разумеется, побуждений. Но сколько бы я ни сажал тебя в клетки, ты всегда удирала. Нагло тряхнув пепельно-серыми [4] Возможно, пропущено слово «волосами».
… (о, последнее время я их ненавидел. Как и твою серую юбку, омерзительно узкую. Как и… да что говорить! Твоя идиотичная, болезненная любовь к пепельным оттенкам, приводившая тебя, Лё, в серый восторг, меня бесила… Но сама ты серостью, увы, не была, увы).
Увы?!.. Не была?!..
Сейчас-то кажется, будто время от времени – периодами – я действительно тебя ненавидел: ты, Лё, была ведь немного «того» и сама это понимала [5] Наклон влево. Штрихи завернутые, запутанные. Нажим сильный.
. Однако признание уродом собственного уродства – чудо, и я, конечно, терялся. Мне часто оказывалось слишком тяжело в тебя, так скажем, «въехать». «Врубиться», если использовать их язык… Да, именно так: «въехать», «врубиться», потому как понять[6] Нет связок между буквами.
то, что ты вытворяла, мой мозг отказывался. Черт, черт, черт!.. Когда я начинал говорить, ты, Лё, надевала любимую масочку, невинно-дерзкую такую, и шелестела[7] Нет связок между буквами.
: «Слётов, уймись, а?» Да видела ли ты хоть что-нибудь за проклятыми красками? Серые твои одеяния всегда были заляпаны; от серых волос всегда пахло серым[8] Выделено подчеркиванием.
(да-да, именно так), а из кармана всегда торчали – зачем? может мне объяснить кто-нибудь, нет? – куски чертовой серой бумаги!
Твоя небрежность, Лё… Твой идиотизм… Дао Винни-Пуха и всех-всех-всех наших чудоюдностей, они же «рай в шалаше».
Лё-РА! Солнце моего бога! Два шажка по небу: оставим же классика с его «нёбом»…
Зеркала ненавидела. У нас под конец только одно и осталось, в ванной – треснутое, темное, всегда занавешенное, будто в доме покойник ( и к этому я привык). Ты никогда в него не смотрелась, Лё: действительно, зачем – ты ведь зеркала ри-со-ва-ла, ну не смешно ли – рисовать зеркала?!..
Читать дальше