Константин Задорожников - Про Савраску и Генидку. Сказка-быль для маленьких взрослых

– Мы спасемся, – сказал он на ухо Савраске.

– Безнадежно, – ответил товарищ, едва державшийся на ногах.

– Ты любишь меня, Савраска? Ты все еще меня любишь?

– Да. Люблю.

– Тогда не все потеряно. Мы спасемся.

– Как?!.

– Мы взлетим. Ты забыл, ведь я делал это дважды, помнишь?

– Да, но я не умею летать… А теперь даже не в силах идти.

– Тебе придется научиться. И у тебя всего одна попытка. У нас…

– Но, Генидка, ты, как всегда фантазируешь. Я не смогу.

– Сможешь. Я научу тебя, – твердо сказал Генидка, хотя сам не знал, как научить, потому что не задавался целью постичь суть феномена левитации.

– Слушай внимательно, – продолжал он. – Когда войдем вон в тот загон с железным полом, следи за человеком в кожаном фартуке. Он положит руку на рукоять рубильника. Когда он опустит рукоять вниз, пойдет разряд. Мы должны собрать все силы и подняться над полом. В этот момент надо произнести заветные слова. Проблема в том, что какие именно слова надо произнести – никто не знает. Они являются в сознании в миг перед рождением, или в миг перед смертью. Нужно зафиксировать этот момент, а слова эти произнести, но не только произнести, а прочувствовать всем сердцем. Тогда мы взлетим.

– Но ведь ты не делал этого, когда летал над лугом ночью… – пробормотал Савраска.

– Это была другая ситуация, тогда мы купались в счастье. Теперь ситуация экстремальная, все иначе. Не трусь, у нас получится. Мы полетим.

– Вы забыли меня, – послышался вдруг чей-то тоненький голосок, и лошади увидели маленького жеребенка. Он выглядел каким-то необычным: глаза его были слегка раскосыми, как у лани, с длинными золотистыми ресницами, и голубого цвета, а носик чуть вздернут, так что он больше напоминал добродушного игривого теленка.

– Откуда ты взялся? – в один голос спросили изумленные товарищи.

– Ниоткуда, – просто ответил жеребенок.

– Но кто ты?

– Я – ваш жеребенок.

– Но у нас… гм… нет детей, – смутившись, сказал Генидка.

– Вы такие взрослые, мудрые, вы должны понимать. Я – плод вашей любви. Когда существует любовь между двоими, обязательно появляется третий, вы должны знать, это закон Вселенной. А раз вы не думали… то подумали за вас, и я появился, и какая вам разница, откуда.

При таких отношениях, как у вас, этого не могло не произойти. Поэтому я – ваш.

– Действительно, в нем многое от нас, – произнес Савраска, который внутренне сразу принял просьбу жеребенка. Это понял и Генидка, почувствовав внутреннее согласие с мнением Савраски. Но он не знал, как можно взять с собой жеребенка, когда они и сами не уверены в том, смогут ли спастись. А если нет? Ведь тогда погибнут все трое!

– Возьмите и меня… – послышалось вдруг заунывно.

У ворот, которые почему-то не затворили, стоял меринок и смотрел исподлобья. Он тупо жевал клочок травы и ковырял передней ногой.

Савраска с Генидкой вздохнули и промолчали, только Савраска скользнул отсутствующим взглядом в сторону меринка.

Тогда ворота со страшным скрежетом затворились, и лошадей повели вперед, под низкий навес, и их копыта непривычно гулко зацокали по металлическому полу.

Савраска от страха совсем ослаб и весь дрожал. Генидке тоже было страшно, но он понимал, что если он сдаст, то все пропало, это уж точно.

«Только прошу тебя, не забудь. Это придет в тот момент, когда он опустит рукоять рубильника. У тебя все получится», – шептал он на ухо Савраске.

Жеребенок семенил рядом с ними. Савраска стал дрожать еще сильнее, он сам уже не понимал, за кого больше боится – за себя, или за жеребенка.

– Как хоть зовут тебя, глупыш? – спросил Генидка.

– У меня нет имени. Меня не успели назвать, ведь я появился совсем недавно. Вот сегодня, как раз, неделя исполняется…

Лошади дружно всхрапнули. «Неделя! Неделя безвременья. Вот почему он не боится смерти. Но тогда, если его убить, то он не погибнет, напротив, он как раз станет жить полной жизнью, – лихорадочно думал Генидка, – Но мы-то, мы?.. Есть! Если я не ошибаюсь, эврика!!! Мы узнаем его имя в тот самый момент… Да, теперь я это вижу точно. Но, как страшно. И как терзают сомнения. И некому меня поддержать… Вот и Савраска, такой надежный всегда, теперь сник. А ведь у нас одна общая жизнь. И я живу ради него. Чтобы он жил ради меня. Все это из-за любви, я хочу, чтобы мы любили вечно. Разве это возможно, Господи? Разве это возможно, когда мы на краю гибели, и даже в Савраске, кажется, остывает любовь, которую Ты подарил нашим сердцам?!»