Со мною тень, мне данная с рожденья,
Я всюду и всегда с моею тенью.5 5 Шамиссо. Удивительная история Петера Шлемиля.
Спасибо за слова, Шамиссо, как тень я ношу с собой тоску (мой защитный механизм). Я художник, который на миг стал обычным человеком, потому что случайно забрел в дом (хуже всего, что с мезонином). А в этом домике, как водится, не до творчества; здесь, понимаешь ли, любовь. И все-таки меня назвали Евгением, так что дом с мезонином – только пророчество; Евгений о нем знать никак не мог, но все же чеховскому авторитету доверился, сошел со страниц одного автора и пошлепал босиком (сумасшедший предатель) к другому. За ним ни через какой магический кристалл не уследишь – глупый блудный сын совсем отбился от рук, возжелав самостоятельности. Где ты сейчас? Твой маленький мозг (мозг-то маленького человека!) не додумал важную мысль. Из-за нее, одной этой мыслишки, – пиши пропало: ты в западне, глубоко, никтоне вытянет . Кажется, все беды начались с того самого момента, когда моя измученная мать торжественно провозгласила:
– Пусть будет Евгений.
И даже значения сказанному не придала (спасибо, что не Родион).
Пустой бокал – это меня теперь беспокоит больше всего прочего; и даже не наполовину пуст, наполовину полон, а просто пуст. Я подошел к окну…
Тогда тоже была эта чертова луна. Такая же круглая и желтая, как блин. И мне хотелось врезать по этой жирной физиономии, но Ольга удерживала мою руку. У нее были восхитительные черные глаза и крашеные белые волосы. Безумно красивое лицо: скульптор просто решил посмеяться над наивным. Пожалуй, до сих пор мне ни разу не попадались девушки с такими же красивыми лицами. Эталон (литературе и не снилось – и даже Пушкину), а я ведь обожатель признанных идеалов. Тогда фразу «красота спасет мир» я понимал буквально. Правильно, не знал же, что когда-нибудь попаду на филфак. Светила надменная луна и вонзала длинные клыки в рыхлую землю, оставляя после себя ощущение ложного тепла. А рядом стояла Ольга, богиня поруганной любви, и гладила мою дрожащую юношескую руку.
– Ты ведь понимаешь, дорогой, что мы не смотримся вместе, – она так и сказала «не смотримся», это меня особенно оскорбило, – У тебя губы слишком полные, мне неприятно их целовать.
И это после всего, что уже случилось прошлой ночью. Вместо луны дремал утонченный месяц, я изучал ее фарфоровое тело и касался нежных ключиц своими (кто бы мог подумать: полными!) полными губами. Она все твердила, что никогда в жизни не была так беспредельно счастлива и что я – на всю жизнь; и кое-кто верил, и кое-кто продолжал целовать.
Знаешь, царственная ты моя луна, любимица нервных рукописей, плевать я на тебя хотел! Ты такая же, как она: у тебя тоже нет ничего, кроме лица.
И я плюнул в воздух; ветер покачнулся от неожиданного опьянения; не надо было дышать ему в ухо; зато теперь мы стоим друг друга.
***
– Ты ведь ее помнишь, ведь помнишь? – я неуклюже совал мятную карамельку соседской дочке – девочке лет тринадцати, слегка неполноценной.
– Она… – изменилась в лице, коленки затряслись от страха, но не я тому причиной, – Она меня очень напугала. У нее очень другой вид. Она очень не такая. Раньше – хорошая, а потом… – девчонка вдруг так громко заплакала, что мне пришлось иметь дело с взбешенной соседкой.
– Чтобы вы больше к моему ребенку не подходили! – зло сверкнула глазами.
– Проклятая комната, – поддакнул пузатый сосед, – Сначала та, теперь – маньяк.
Я вспыхнул и не потому, что меня назвали маньяком; я недоумевал, почему к ней относились так, точно упомянуть ее имя запрещено? Да что с ней не так? Я прижался губами к ее шарфу и чуть не заплакал. Мне никогда не узнать больше, чем я уже знаю.
– Может быть, все-таки я? – настойчиво предлагала Татьяна, кружась передо мной в шелковом халате.
– Простите, – отнекивался, – Я не совсем Евгений.
– Какая же нам разница? – хозяйка играла пуговицей на моем пиджаке.
– Дело в том, что я – идиот , – захлопнул дверь и ушел восвояси, такой вот чертов плагиатор. А она, наверное, даже не поняла всей сути и подумала: «Какая восхитительно заниженная самооценка!» Зря я сравнивал ее с библиотекарем, с Цербером было вернее.
– Слушай, у тебя мышеловки есть? – запыхавшийся сосед помахал перед моим носом обгрызенным куском рыжего батона.
– Нет, – поспешно бросил я, но он перехватил мою опаздывающую на работу руку.
– У той оставались. Можешь посмотреть на антресоли?
Читать дальше