Екатерина Сереброва - Укротитель. Остановить апокалипсис любой ценой

С момента беспрепятственного, по обоюдному решению расставания Миши с женой Сашей (всего после четырех месяцев в браке) минуло полгода, она подала на развод месяц назад, и вот Паша хотел урегулировать все миром. Но Михаил упорно не ставил свои подписи на необходимых бумагах. Вечерами он названивал Саше, донимая ее бессвязной болтовней и жалобами. Причем все они походили одна на другую, так как Миша не помнил, что говорил в прошлый раз. Дурная привычка грозила довести его до психиатрической клиники, в лучшем случае. Никогда Павел и представить не мог, до чего опустится его любимый когда-то брат. Своей вины он не видел, ведь вытаскивал Александру, оставшуюся ни с чем в ее тяжелый период, с девятилетним сыном от предыдущего брака. Паша не жалел, что поступил так, поскольку был дружен с ней, по-настоящему сочувствовал и переживал, когда у них с Мишей начались разлады. Только она и сумела на короткий период «приструнить» буйный нрав Михаила, направить его в нужное русло. Пока он сам не разрушил тот хрупкий мирок.

Теперь все катилось по наклонной дальше и дальше.

– Миш, во что ты себя превращаешь? – с содроганием в голосе спросил Павел. – Боже, это ведь наш семейный дом. Небось, родительская спальня на черта похожа.

– Она в порядке, – резко воскликнул Михаил. – Не надо уж меня сволочью выставлять.

– Я беспокоюсь за тебя, – проникновенно продолжал Паша выплескивать давно накопившееся. – Ты же никогда так низко не падал. Неужели я тому виной?

– Не ты, – помотал головой Миша. После паузы добавил: – Садись, чего уж.

Он уступил табурет и вышел. Павел присел, совсем распереживавшись. Захотел смочить горло, но, посмотрев на стаканы в мойке, содрогнулся и проглотил слюну.

Миша вернулся, на удивление, причесанным, чистым и одетым. От прежнего облика осталась спутанная, неаккуратная борода, но в целом вид был пристойным. Даже круги под глазами загадочно испарились. Брат был готов на разговор – это ли не чудо после нескольких месяцев игнорирования?

– Как у тебя дела? – обыденно спросил Михаил, пристраиваясь у стенки и сжимая в руках кружку. Но не для заполнения паузы или из вежливости. Миша на полном серьезе не знал о делах брата и был искренен в своем интересе.

– Защитил кандидатскую по филологии. Работаю там же.

– Хм, а зачем учителю музыки степень? – скептически выгнул бровь Миша.

– Для развития ума. А музыка и учительство – для души.

– А как Макс и… Саша?

Павел не думал, что брат решится спросить о них. Но как-то комментировать, уточнять, провоцируя на ссору, Паша не желал. Раз Миша способен на такие внешние преобразования, то, возможно, справится и с внутренними переменами.

– В добром здравии. Макс хорошо учится и хочет пойти на бокс.

– Сашина идея? – усмехнулся Михаил.

– Вообще-то Макса, но она поддержала, а я не стал возражать.

– Ребенок невольно продолжил нашу традицию.

– Остается радоваться за него, коли своих нет.

– Паша… – посерьезнел Миша. – Ты пойми, я сам все заварил и совсем не против вашей семьи. Лучше ты, чем кто-то третий. Но мне не просто примириться и вообще… все сумрачно.

– Ты работаешь?

– Механиком. Но все, кем бы я ни был, не то. Ты вот обрел себя, хотя мне не до конца понятен твой выбор. По сути же, я далек от того, чтобы иметь право давать тебе советы.

У Миши случались приступы совести, вины и самобичевания. Происходили и обратные, столь же резкие приступы отрицания от сказанного. Поэтому Паша не мог воспринимать его слова за чистую монету. Но каждый раз ему хотелось верить брату.

– И… я подпишу все. Просто это некий рубеж, черта, в рамках которой я остаюсь нормальным человеком, способным иметь семью. Только не говори мне пошлостей вроде того, что я найду себе женщину.

Паша в том и не сомневался, судя по утренней гостье.

– Ты цепляешься за иллюзию. Но вместе с тем, мы ведь не чужие тебе. И можем стать ближе, если ты захочешь.

– Ну и кто из нас верит в иллюзию?

– Ты зря так. Это возможно. Макс – не твой и не мой, он, можно сказать, общий сын.

– Не трави душу, – насупился Михаил. – Зайдешь завтра? Клянусь, – он перекрестил рот, – все будет готово.

Паша поднялся, собираясь уходить, обошел его и оказался спиной к окну.

В этот момент Михаил совершенно случайно поднял взгляд и увидел мельтешащую красную точку на затылке брата. Он сразу понял, что она означает, и бросился на Пашу, роняя его на пол и закрывая собой. Чутье не подвело его.

В ту же секунду треснуло стекло, и пуля пробила дверной косяк прямо над ними. Гильза упала на паркет. Миша едва взглянул на нее полными от ужаса глазами, как вскочил, потянул за собой Пашку с криком: