Лилия Лукина - Новая судьба

– Ну, что?

– А то, что все Кошечкины испокон веков Матвеевым верой-правдой служили и он не выродок, – торжественно произнесла Галина. – Так что ты на него не думай! Он парень скромный и головастый! Целыми днями в свой компутер пялится…

– А ночами? – поинтересовалась я.

– Хм! – остановленная на половине фразы Галина откашлялась, а потом шепотом призналась: – Да с Машкой с кухни он шуры-муры крутит. Оно и понятно: дело молодое и организм своего требует. Да только понимает она, что не пара ему, так что временно все это! Временно и несерьезно!

– Ну, а про Егорова я и сама знаю, что он такого не учудил бы, – грустно сказала я и Галина настороженно на меня уставилась. – Значит, скорее всего, это все-таки был чужой, – я устало закрыла лицо руками.

– Матушка! – Галина отвела мои руки и пристально уставилась мне в глаза. – А чего в записке-то было?

– Всего три слова, Галина: «Будьте предельно осторожны», – ответила я.

– Ах ты, батюшки! А ведь это и вправду чужой кто-то был! – невольно воскликнула Галина и Игорек, проснувшись от ее вскрика, завозился в своей коляске, а она тут же бросилась к нему. – Ну, вот что, матушка! – решительно заявила она, беря его на руки и укачивая. – Ты, как хочешь, а я Игорька в свою комнату заберу! Уж там-то я к нему никому подойти не дам! – и она, успокоив малыша, уложила его обратно и бросилась быстро собирать его вещи, а потом, взяв коляску и кивнув мне на узлы, командирским голосом распорядилась: – Пошли!

Когда мы перебрались в ее комнату, где застали ужасно смутившегося при виде меня Олега, она, освободив место для коляски, взгромоздилась на стул и достала из какой-то коробки с шифоньера тряпичный сверток. Грузно спустившись обратно на пол, она развернула материю, и у нее в руках оказался пистолет, который она сноровисто вытерла этой же тряпкой и небрежно положила в карман передника.

– Ну, Галина! – хмыкнула я. – Ты с ним прямо, как повар с картошкой! Стреляешь-то хорошо?

– До сих пор никто не жаловался! – двусмысленно ответила она и добавила: – Ты, матушка Елена Васильевна, за сына своего спокойной будь – я любому, кто к нему сунется, башку прострелю. Сглотнет пульку и не подавится – у меня не заржавеет! Ты, главное, дело свое делай, а оно, я чую, ох и непростое будет!

– Спасибо тебе, Галина! – совершенно искренне поблагодарила я, а она на это только отмахнулась:

– Не то ты что-то говоришь! – а потом повернулась к Кошечкину и сказала с ласковой вкрадчивостью обозленной до предела медведицы, с которой она у меня всегда ассоциировалась: – А ты, Олеженька, друг сердечный, не стой столбом, а сходи-ка в детскую и остатние вещи ребеночка принеси!

Олег торопливо и с готовностью вышел из комнаты, а я запоздало поинтересовалась:

– А Игорек вам тут не помешает?

– Да ты чё, матушка? – удивилась она. – Олеженька-то, как у него свободная минута выдастся, так к мелюзге бежит! – она имела в виду младших Репниных. – Возится с ними, пока не разгоню! – умильным голосом говорила она. – Со своим-то, когда он маленьким был, ему повозиться не пришлось, так он теперь мечтает, что, как Гришеньку до ума доведет и дела ему передаст, так малышам дядькой станет, воспитывать их будет. А тут такой карапуз замечательный у нас в комнате появился! Вот уж ему радость-то будет!

Несмотря на категоричные заверения Вадима и Галины, что никто из своих к этому делу не причастен, эта мысль никак не хотела выходить у меня из головы и я осторожно поинтересовалась:

– Слышь, Галина! У вас тут горничная одна есть, судя по всему, лихой карманницей она когда-то была…

– Так это Тамарка! – тут же поняла меня Галина. – Золотые у девки руки! Да и Маринка, что с нами в санатории была, не хуже будет! – восхищенно добавила она, а потом, спохватившись, удивленно сказала: – Ты, чё, матушка? Это же, по-научному говоря, квалификация совсем другая! Да и потом Тамарка со Светловым любовь крутит! Не-е-ет! Это не она. А Маринки тут ночью и не было!

– Ты меня неправильно поняла, – объяснила я. – Подошли-ка ты ко мне Тамару – дело у меня для нее есть.

– Ой, задумала ты чегой-то, матушка! – неодобрительно покачала головой Галина, но твердо пообещала: – Подошлю, конечно! Куда ж я денусь!

Успокоившись за своего сына, я отправилась в столовую, где уже начали потихоньку собираться все обитатели усадьбы. При виде меня Лидия Сергеевна удивленно вскинула брови:

– Леночка! Вы же еще в санатории должны быть! – но, внимательно вглядевшись в мое лицо, все поняла и спросила: – Что-то случилось?