Александр Ралот: Дерби госпожи Крулевской

– И не уговаривайте меня, – негодовала тренер, – мне по контракту запрещено там появляться. Ройсман узнает меня, в две секунды отсюда вышвырнет, а я своей работой ещё как дорожу.

– Ну, а если я принесу вам письменное согласие Эраста Генриховича? – не унимался Викторович, – тогда пойдёте?

Ольга Ивановна молчала, потом нерешительно кивнула головой и спросила. – А очки-то зачем? Я их сроду не носила, буду там как пугало огородное. Меня что в очках, что без них всё одно узнают.

– Так это же и хорошо и пусть узнают, голубушка. – Половинкин не отрывал взгляда от экрана телефона, отправляя СМС Ройсману.

– И никакая я вам не голубушка, тоже мне нашли голубя. – Ольга Ивановна устало опустилась на стул. – И откуда вы свалились на мою голову. – У меня вон кобыла захромала, лошадям прививки делать надо. Соревнования, «Большой приз» на носу. Дел невпроворот, а вам всё едино, шастай по трибунам и всё тут.

***

Директор полулежал в кресле. Головная боль отступила, но не ушла совсем. В ушах звенело, наверно, подскочило давление. Усилием воли он поднялся и занялся йогой. Несколько упражнений окончательно взбодрили его. – Надо уезжать, немедленно делать ноги. Здесь оставаться опасно – чутьё его ещё не подводило. Но куда уезжать и на что уезжать? Деньги почти закончились. К блатным ни в коем случае обращаться нельзя. У них информационные каналы работают чётко и печальная участь Гриба, да не только его одного уже всем давно известна. Конечно, можно подойти к какому-нибудь толстосуму и просто потребовать у него кошелёк, отдаст как миленький, на такую простую процедуру силы у него ещё вполне хватит. Но, во-первых, нынешние толстосумы уже почти полностью перешли на пластиковые карточки, а во-вторых без охраны даже в туалет не ходят, а в нынешнем его состоянии он со всеми сразу уже не справится. Попробовать перед закрытием магазина взять выручку из кассы, но в крупных супермаркетах всегда куча охранников крутится, а в мелких магазинчиках овчинка выделки не стоит. Вот и выходит, что остаётся ипподром, опять этот чёртов ипподром. Тем более, что там совсем скоро серьёзный чемпионат, значит, и люди с серьёзными «бабками» будут. Должно же ему в конце концов повезти. Не может не повезти. И на Дальний Восток, далеко-далеко. «Отлежусь, подлечусь, а там даст бог, махну в Японию или Корею, только меня и видали». Его размышления прервала возвратившаяся головная боль. И Директор не имея более сил с ней бороться потянулся в карман за ненавистными, но всё же сильнодействующими таблетками, производимыми одной известной фармацевтической компанией.

***

– Гражданин, остановитесь. Это я вам говорю. Остановитесь и предъявите документы. – Молоденький полицейский, дежуривший по ипподрому начал демонстративно расстёгивать кобуру. Он ещё сомневался точно ли перед ним человек указанный в ориентировке или нет. Но поведение последнего его насторожило. Дёрганный какой-то, ни слова не говорит, только мычит как-то странно, немой что ли. Про это в ориентировке ни слова не сказано. «Ладно задержу, проверю документы, доставлю куда следует, а там пусть уже другие разбираются. Извинятся, если что не так, подумаешь ошибочка вышла, с кем не бывает».

Но гражданин, вместо того, чтобы предъявить документы, рванул вверх, перепрыгивая как заяц через спинки кресел.

– Полицейский даже растерялся от такой прыти, но затем быстро включил рацию, доложил обстановку, как и полагается по инструкции, попросил подмогу, и лишь после этого побежал догонять немого. Несмотря на то, что убегающий был уже довольно далеко, расстояние между ними постепенно сокращалось. Немой всё чаще и чаще стал припадать на одну ногу. Ещё минута-другая и бег с преодолением препятствий будет закончен. Полицейский уже потянулся в задний карман, доставая оттуда наручники, но в этот момент его подопечный неожиданно взобрался на невысокую преграду, сооружённую позади последнего верхнего ряда кресел, неуклюже взмахнул руками, словно собирался поймать восходящий поток воздуха и взлететь, и камнем рухнул вниз.

Спустя полчаса пожилой седовласый следователь, вытерев пот со лба диктовал своему помощнику:

– Труп лежит в неестественной позе, одет в синий форменный комбинезон с эмблемой «Конюшни Эраста Ройсмана». Запаха спиртного не наблюдается. В кармане самоубийцы имеется записка следующего содержания: «Кравеца убил я. Он мне занял много денег, я проиграл их в тотализаторе, отдать не смог. Поэтому убил. Каюсь. Прощайте». Записка приобщается к делу. Факт самоубийства полностью подтверждается показанием дежурного по ипподрому полицейского и тремя свидетелями. Пофамильный список которых прилагается. Помощник оторвал голову от протокола и глядя в глаза старшему товарищу спросил.