Мэтью Дерби: Небесная жатва

Мэтью Дерби

Небесная жатва

(Matthew Derby, Sky Harvest, 2003)

Мы были в небесном шатре, на уборке воздуха.

– Давай работать, – пробурчал немногословный Служка из-под своего чёрного покрывала, и твёрдое чёрное облако покачнулось у нас под ногами. – Хорош отдыхать. Следующее наше.

Неожиданное течение раздуло меха, набитые потрёпанными порывами разноцветного воздуха, который мы собирали в шатре.

Чак в последний раз затянулся и бросил окурок за край облака. Опираясь на уборочные шесты – длиные палки с мягкими, впитывающими тампонами на концах – мы глядели, как крохотные искорки от сигареты уплывают от нас к перекошенному, наводящему уныние городскому пейзажу, к запущенным сплетениям полуразвалившихся фабрик и особняков, которые с нашей точки наблюдения казались лишь наброском для истерических траекторий полёта людей, ежедневно бросающихся в их гущу. Мы были необратимо взволнованы.

Когда-то я жила в одном, а потом другом доме там, внизу, когда «там внизу» ещё было моим местожительством. Я загадала желание, чтобы сигарета пролетела сквозь дымоход первого дома, в котором я жила, дома, который до сих пор на словах принадлежал моему первому и единственному мужу. Вниз по дымоходу и прямиком в химическую вазу, молила я, и если повезёт, то вспышка пламени испепелит не только его жалкое лицо, но и диван, на котором я каждое утро причёсывала ему волосы, и зеркало в прихожей, к которому я его столько раз прижимала, заткнув двумя дрожащими пальцами его узкий надрыв, и собрание зловещих фотографий, сделанных нами в тусклом свете крытого проезда – фотографий, которым не удалось, как и всему остальному, что мы делали, стать чем-то б ольшим, чем простое подтверждение нашей пьяной дерзости. Он был тонкорук, намеренно худощав, почти прозрачен, его присутствие становилось заметным лишь когда его не было рядом, так что в нашей совместной жизни я чувствовала себя более всего одинокой в те моменты, когда он был в одной комнате со мной, высасывая остатки моего вялого воздуха.

Второй дом, дом моей первой жены, был достаточно далеко, чтобы уцелеть при взрыве.

– Чик-чирик! – подключился Венделл. Он был в рубашке с короткими рукавами и сандалетах, от которых исходила вонь.

Чанк тихо выругался, спрятавшись за меха.

– Мне нечего тебе сказать, Венделл.

Мне нечего было сказать Венделлу.

Венделл был новым мужем моей первой жены, её первым мужем-мужчиной. Кожа обтягивала его круглое, жирное лицо, словно пластиковый мешок для мусора. Я представила себе её руку на его груди, представила, какой крохотной, какой смуглой покажется она на фоне его натужной белизны.

– Могу вложить тебе пару слов в уста, – сказал он. – У меня тут осталось маленько в говорильной тубе.

Он похлопал по сумке у себя на поясе. Венделл принадлежал к той породе людей, которым непременно нужно с кем-то поговорить. Таких было большинство, особенно в небесном шатре, где кроме этого оставалось только наблюдать за проплывающей внизу грязной землёй. Я старалась избегать разговоров, в первую очередь не от того, как это действовало на меня, а от того, как это действовало на них , какими уязвимыми они немедленно становились.

– Ладно, как хочешь, – ответила я и встала на колени, чтобы взять в рот мундштук тубы. Что ещё мне оставалось делать в подобных обстоятельствах? Как я могла отказать ему в очередной попытке хоть как-то увязать его искусственную жизнь с моей собственной?

Он вставил мне в рот мундштук. Я почувствовала вкус других жизней, женщин и мужчин, почувствовала, хотя конечно же это было лишь плодом моего воображения, конфетно-сладкую мерзость застывших слюней моей первой жены, намертво въевшихся в обгрызанные, прокусанные бороздки для зубов.

Я расслабила мышцы рта. Он перещёлкнул сдвоенные тумблеры на пульте, заполнив мою ротовую полость жирным, непристойным воздухом. Мой рот произносил вещи, которые ему хотелось услышать.

– Чик-чирик, – завывало его стальное лёгкое, стрекоча и всхрипывая, порождая фальшивый, хихикающий воздух надежды в напряжённом вращении мириадов шестерёнок.

– Знаешь, я так рад, что мы можем поговорить, – сказал он.

Мой рот размяк, онемел.

Пора было возвращаться к работе. Венделл смотал свой аппарат и сунул его обратно в сумку:

– Спасибо. Я…

– Не надо, – сказала я. Слюна стекала на ладонь тонкой струйкой. – Скажи мне – она может ходить?

– Она может пис ать и держать чашку. Она рассматривает вещи. Мы вместе собираем головоломку.