Александр Кваченюк-Борецкий - Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 1

– Просыпайся, черномазый! А не то!..

Но Геракл никак не прореагировал на это. Тогда правой рукой вытянув из-за пояса пистолет, прикрытый полой дорожной куртки, незваный гость приставил его ко лбу беспробудного пьяницы. Открыв глаза, и все еще ничего не соображая, Геракл часто захлопал ресницами. Однако, думая, что это сон, он снова смежил очи. Подобное казалось вполне естественным для человека, который регулярно, изо дня в день, на протяжении довольно долгого времени набирался сверх меры. Потеряв всякое терпение, незнакомец взвел курок и еще сильнее вдавил дуло пистолета в лысый череп негра. Это произвело желаемое воздействие.

– Кто – вы? И, что вам здесь нужно? – с трудом придя в себя, и с изумлением глядя на человека, стоявшего в изголовье его кровати, спросил чернокожий.

Привстав с подушек, он оперся обоими локтями в мягкую перину, отчего погрузился в нее еще глубже.

– Если вы, господин, пришли сюда затем, чтобы грабить, то у меня ничего нет! Вся выручка – в кассе!..

– Еще – чего! Больно нужна мне твоя нищая касса! Где золотые побрякушки и драгоценности? Отвечай, скотина!

Но Геракла так заколотило от страха, что кровать под ним заходила ходуном. Даже при желании он не смог бы произнести ни слова. Проклиная придурка, который никак не хотел понять, что его никчемная жизнь теперь висела на волоске, бандит принялся самыми последними словами оскорблять Геракла. Сжав кисть свободной руки в кулак, он ударил его по лицу.

– Ни шиша я тебе не скажу! Пошел ты, ублюдок! – надеясь, что его услышат внизу и немедля придут на помощь, громко выкрикнул Геракл.

– Ну, ничего! Я еще вернусь!

При этих словах бандит изо всей силы саданул рукоятью пистолета прямо по голове бедного пьянчуги. Изрыгая проклятия, негр сковырнулся с кровати на пол.

Опасный незнакомец спешно рассовал в карманы куртки подсвечник и пепельницу. Когда он выбежал на улицу, то увидел, как в тридцати шагах от него две женщины все еще о чем-то судачили.

Целую неделю кряду после трагического события в «Райской птичке» Дора по нескольку раз в день проведала Геракла. Без конца сменяла повязки на голове несчастного, где на месте удара вздулась шишка размером с молодой корнеплод, сверху покрытая толстой коркой из запекшейся крови. Кормила из ложечки. Но больной почти ничего не ел, и лакал виски даже несколько больше обычного. Сердобольная супруга ни в чем не перечила ему, давно покорившись всем его прихотям в отношении выпивки и, избавив от лишних хлопот Уилки касательно своего непутевого спутника жизни. Но ровно через семь дней негр сам кликнул Фармера к себе в комнату.

– Мой мальчик, наш папа хочет о чем-то поговорить с тобой!.. Да, и прихвати с собой для него, пожалуйста, бутылку этой гадости!

На сей раз хозяин пивнушки, как обычно, не стлался поверх кровати из красного дерева. Стоя возле окна с отдернутой шторой он жмурился от необычно яркого света, сверху донизу заливавшего его спальню. В ней царили чистота и порядок. Даже кровать, и ту, Дора заправила. Сам хозяин начисто выбрился. После мыла и бритвы черная кожа на его лице дышала свежестью и лоснилась. В белой рубашке, пестром галстуке и парусиновых брюках песочного цвета он был великолепен. Этот маскарад охмурил бы кого угодно, но только не Уилки. На сына фермера, привыкшего к чудачествам Уильяма, который с крыльца своего дома ежедневно палил в ворон, чтобы лишний раз завести мамашу Шарлотту и самому не охладеть к стрельбе, подобная показуха не произвела ровным счетом никакого впечатления. Геракл раскупорил бутыль с виски.

– Мой мальчик, времена в «Райской птичке» настали трудные, – начал он. – Есть ли у тебя собственное оружие?

Вопрос был наивным. Как истинный сын техасского ковбоя, свой пистолет Уилки приобрел тогда же, когда и букварь, чтобы по нему учиться читать и писать в школе. Но, по его мнению, и это являлось не таким важным занятием, как стрельба из пистолета. Почти все сверстники Улики неплохо владели огнестрельным оружием. Поэтому Фармер промолчал. С этого дня хозяева «Райской птички» вдвое увеличили его жалованье. Ведь он пришел непросто в услужение к Гераклу и Доре. На американском Западе, который много лет назад считался диким, подчас человека брали не на работу, а в семью. И, если вдруг ему поручали не только определенный круг обязанностей, но и постоять за честь новых братьев и сестер, отца и матери, такой приемыш сразу становился родным, пускай не по крови, но по духу…