Ада Ммант: Хранители 2

Автомобиль бесшумно остановился, распрощавшись с водителем, я поспешил к аэропорту. Холодный ветер стал трепать мое пальто, волосы и шарф. Недавно сделал себе новую стрижку и, теперь, чувствовал себя голым.

Мне удалось купить билет на самолет на утренний рейс, кто-то из пассажиров в последний час отказался от полета. И благодаря этому сейчас я сидел в небольшой столовой и ждал посадки.

Мои руки нервно теребили малюсенькую кофейную ложечку, четыре точно такие же пластмасски лежали на столе. За час с небольшим уговорил пять кружек кофе, хорошо, что кружки были тоже кофейные, а иначе пришлось бы разыскивать уборную. В раздумьях время всегда проносилось мгновенно, и вот уже диктор объявил о посадке на самолет.

На автопилоте я поднялся со стула, подхватил свои сумки и направился к персоналу. Милая девушка улыбалась пассажирам во весь рот, но я не замечал ее радушия. Все мои мысли находились рядом с Кирой. Отец просил помочь ему, но мне ничего не приходило в голову. Я совсем не знал, что скажу Кире, когда приду ее навестить. Смерть возлюбленного это очень большая потеря. Чтобы понимать чувства Киры надо оказаться на ее месте. Но я даже боялся себе представить, что Кира когда-нибудь умрет. Одна только мысль заставляла меня содрогаться от ужаса.

На лбу выступил пот, я вытер его рукавом рубашки и поспешил занять место у иллюминатора. Тут же ко мне подскочила девушка и предложила принести еды и напитки. Я отказался. Самолет взлетал в десять: время завтрака давно миновало, а обеда не наступило. Да и есть, особо не хотелось, кофе все еще булькал в желудке.

Вскоре загудели двигатели самолета; стюардесса попросила проверить пристегнуты ли ремни и предупредила о взлете. Я прикрыл глаза и откинулся на кресло: люблю летать на самолете, особенно, обожаю, момент взлета – самолет разгоняется и давление прижимает тебя к креслу.

Тихий шум турбин укачивал, немного погодя я заснул. Мне снова снилась Кира, такая нежная, желанная, но не моя. Влад умер, но его образ продолжал преследовать меня во сне, в мыслях. Сегодня Кира снова его целовала, я стоял в трех метрах от машины, смотрел на них: сердце обливалось кровью. До боли сжал кулаки; из груди рвался волчий рев. Влад оглянулся, посмотрел на меня черными глазами; за спиной вмиг развернулись крылья, он схватил Киру, громко рассмеялся и взлетел в небо – исчез…

В моих снах Влад всегда забирал у меня Киру. Я знал, что он мертв и, что не стоит бояться этого сна, и все же сны продолжали сниться, преследовать и тревожить меня.

С ненавистью я вспоминал этого демона, а порой винил себя во всем, мне казалось, что все этого могло и не случится. Если бы я не позволил Кире встретиться с ним, то она никогда бы его не полюбила и теперь не страдала от утраты.

Но я прятался от нее, от своих чувств, и сейчас уже ничего невозможно изменить. Хотя судьба все сама расставила на места. Мне не хотелось признаваться в этом даже себе, но я искренне радовался тому, что Влад погиб, и уверен, что когда-нибудь мне еще придется об этом сожалеть.

Нехотя я разлепил глаза, щурясь, посмотрел в иллюминатор: светило яркое солнце, а внизу багровели облака. Стюардесса сообщила о посадке. Через некоторое время самолет затрясло, а затем он плавно сел на посадочную полосу и остановился.

Митя встретил меня в аэропорту, схватил одну сумку и зашагал к выходу. Обычно всегда приветливый, веселый он сегодня выглядел мрачнее тучи. Митя приходился Ставру правнуком. Могучий бесстрашный семаргл, как и многие другие, погиб на поле боя. Для всей семьи это была большая потеря, что уж говорить о самых близких.

Мы сели в машину, Митя включил на всю громкость магнитолу. Наверное, ему не хотелось разговаривать со мной, бередить еще свежие раны. Меня это немного успокоило, я и сам еще не был готов к разговорам. Мне с трудом удавалось сдержать себя, чтобы не высказать Мити сочувствие по поводу гибели Ставра. У нас в семье было не принято выказывать сочувствие. Так проще и быстрее забыть про все. Эта наша бессмертная жизнь длинная и горькая, любимые люди стареют, умирают – уходят из наших жизней, а мы продолжаем жить дальше, оставляя в сердцах только крупицы памяти о них, да горечь утраты. Многие думают, что бессмертие – это дар, когда-то и я так думал, но потом пришел к выводу, что это все-таки проклятье…

Автомобиль свернул на Беговую улицу и замедлил скорость. Я оторвал свой взгляд от стекла. На дворе стояло десятое декабря, а снег только тротуар припорошил. Никогда не любил зиму в Москве. Другое дело на севере, все кругом чистое, белое, а здесь грязь слякоть – мерзость.