Николай Щербаков - Капитан Лопанчук. И другие морские истории

Шел не спеша, и когда дошел до знакомого здания с надписью «vertshuset pub», зашел так, как будто он завсегдатай, и последний раз был здесь буквально вчера. Посидел, выпил свой стакан пива. На окнах появились капли дождя. Уходить не хотелось, было уютно, играла тихая музыка. Юрий помнит, ему тогда показалось, что пойдет сильный дождь. До порта было не близко, идти и мокнуть под дождём не хотелось. Решил пораньше вернуться на борт и выспаться перед ночной вахтой. Расплатился и вышел.

Дождь намочил тротуары, но никак не набирал силу. А над городом повисли подвижные, серые, рваные тучи. Легкие порывы ветра бросали капли дождя в лицо и заставили Юрия застегнуть плащ и поднять воротник. Он уже не прогуливался, он шел в порт.

Идти пришлось мимо городского водоёма с фонтаном, и Юрий невольно пошел медленнее. Был ли это искусственный или естественный водоем он не знал. Водная поверхность занимала целую площадь, была огранена и огорожена невысокой металлической оградой. К воде спускались зеленые газоны. По берегам стояли стриженные куполообразно деревья и красивые белые скамейки. Юрий остановился. Скамейка под деревом была сухой, и он присел, задумался, залюбовался открывшимся перед ним видом на город. В центре озера бил фонтан. Центральная его струя, на глаз, поднималась на высоту примерно трехэтажного здания, и находилась прямо напротив скамейки, где он сидел. А за струей, за стоящими зданиями уже зеленели покрытые лесом скалы фиорда. После серости наших городов красно-белая архитектура Бергена, чистота, зелень газонов поражали Юрия. Здесь в северной стране в городе было больше цветов, чем в нашем Мурманске.

От размышлений его отвлек шум детских голосов. Ватага ребят, одетых в светлые и цветные курточки приблизилась и остановилась у скамейки Юрия. Они были за спиной, и первое время он не поворачивался, и не разглядывал ребят. А те оживленно болтали, смеялись и, по-видимому, тоже не обращали на него внимания. И вдруг, как-то сразу, они оказались рядом и вокруг, заняли всю свободную часть скамейки. Они продолжали что-то деловито обсуждать, и центр этого обсуждения был на другом конце скамейки. Что там происходило, Юрию не было видно, все закрывали спины, севшей рядом девочки, и стоящего рядом с ней мальчика. А между ним и девочкой оказался футляр скрипки. Юрий невольно провел рукой по черной коже футляра. Надо же! Ему показалось, что он сейчас услышит запах канифоли и лака, стоит только открыть футляр.

Это было из его детства. Перед уходом в мореходку он проучился два года в музыкальной школе по классу скрипки. Преподаватель, старенький, маленький Яков Парфентьевич, качал головой и говорил: «Вы делаете неправильный выбор, Юрий. С вашим слухом и руками нельзя оставлять инструмент». Оставил. Уже не один год его жизнью были море, север, льды и шторма. Но вместе с романтикой его не покидала маленькая радиола, переходившая с ним из каюты в каюту при смене судна или должности. И пачка пластинок, не привычных для его коллег. Паганини, Крайслер, композиторы Барокко, переносили с ним тяготы и радости морской, очень своеобразной жизни. Как волны музыки, так и волны Океана за бортом становились для него одним целым.

За годы работы в море он неплохо овладел разговорным английским языком. Но детвора ведь говорила на норвежском, и Юрий сначала даже не пытался разобраться, чем заняты и о чем говорят ребята. И когда он уже решил встать и уйти, мальчик, стоящий рядом, обратился к нему и заговорил о чем-то вежливо, но несколько взволнованно. Юрий попытался понять и, конечно, ничего не понял. Тем более, что мальчик говорил очень быстро. И пришла Юрию в голову мысль, что у них может быть общий язык, на котором они поймут друг друга. Пришла, потому, что вспомнил он фразу, музыкальный термин, которым они пользовались в музыкальной школе, и не обязательно по назначению.

Юрий улыбнулся мальчику и, постучав пальцем по футляру, сказал: «allegro ma non troppo». В музыкальной терминологии это буквально: «не слишком быстро». Ребята, как по команде замолчали и расступились, и Юрий увидел, что на другом конце скамейки сидит девушка, на коленях у неё другой футляр, только открытый, и в нем скрипка, которая и является, по-видимому, центром внимания и обсуждения. Девушка примерно двадцати пяти лет, рафинированная скандинавская блондинка, в белом свитере и бежевой курточке. На вздернутом, веснушчатом носике очки в тонкой перламутровой оправе, старомодной, как показалось Юрию, круглой формы. «Училка», решил Юрий. Их музыкальная училка, мысленно уточнил. А девушка с ним заговорила. И по вопросительным интонациям, по единственной фразе на норвежском, показавшейся Юрию понятной, «du er en musiker?», по тому, что училка взглядом указывала на скрипку, лежащую у неё на коленях, он догадался, о чем его спрашивают. Его принимают за музыканта, и у них какая-то проблема с этой скрипкой.