Андрей Фокша - Серебряный стрелец

Александровский сад и Манежная площадь – вечные друзья, просуществовавшие бок о бок уже не одну сотню лет. Юрий Долгорукий взирает на них свысока, располагаясь посередине на своем бронзовом коне. Объезжаю всех и оказываюсь на Тверской улице с просторными тротуарами, которая стала теперь самой популярной среди туристов. Они куда-то спешат и толкаются, еле-еле передвигая ноги и фотографируя абсолютно все на своем пути. Высоко на стене повесили громадный светодиодный экран с меняющимися рекламными роликами. Люди делают бешеные деньги в столице.

Не знаю, от чего именно, но у меня перехватило дух. В этот миг мне захотелось родиться москвичом, получать фиксированную заработную плату, жить в спальном районе в двухкомнатной квартирке напротив зеленого палисадника. Жена на кухне готовила бы ужин, а ребенок весело играл в своей комнате. И я радостный, поправившийся на несколько десятков килограммов, приходил бы домой, зная наверняка, что это мое! Больше никуда не надо бежать, не нужно что-то искать, убивать время до рассвета в кафе, просиживать в парке, пока дворник не начнет стучать ключами от калитки. И у меня наконец-то прошла бы бессонница. Да, я хочу этого и сейчас, и завтра, и через неделю. А потом? Не найдя в себе ответа, я побрел к автомату с горячими напитками, не переодеваясь, поскольку в салоне слишком холодно для этого. В раздумьях я бросил блестящие монеты в щелку ненасытного аппарата и выбрал двойной кофе с сахаром. Внутри началась бурная деятельность, и через минуту пластиковый стаканчик уже обжигал мои руки. Я поставил его на крышу автомобиля и безмятежно любовался вечерним таинством, в полной мере ощущая этот праздник жизни. В боковом стекле я заметил, что мои зрачки увеличились, а щеки впали. Пора передохнуть. Я доехал до приглянувшегося сквера на проспекте Вернадского, повернул ключи и попытался расслабиться, глядя в беззвездное небо. Желтый свет от фонаря падал прямо на лицо. Устроившись поудобнее на правом боку, я глубоко зарываюсь в велюровое заднее сиденье.

Грохот подъемного крана на стройплощадке, расположенной вблизи, бесцеремонно разбудил меня, чуть взошло солнце. На ходу натягиваю обувь и отправляюсь в кафе, где сразу же забегаю в туалет, не успев сделать заказ. Официантка неодобрительно буркнула мне что-то вслед. Как же приятно умыться теплой водой. Проглотив пару бутербродов со шпротами, принимаюсь за салат. Хозяин приносит горячий чай с земляникой. Я расплачиваюсь заранее, прошу налить кипятка в стальной термос и минут двадцать курю, смакуя ароматный напиток.

Гремит радио. Музыка льется веселым ручейком. Сделав ее громче, я хочу взбодриться и задать хороший темп. Ритмы быстрые и задорные. Подыгрываю в такт мелодии на воображаемых клавишах фортепиано на руле. Я всегда мечтал научиться играть на пианино, но освоил только акустическую гитару. Нот я и вовсе не знал, а разучил порядка двадцати аккордов и подстраивал их в каждую песню. Получалось даже совсем неплохо, особенно если использовать метод перебора струн.

Утреннее движение всегда немного ленивое, разгоняться быстро не хочется. Становится заметно, как начинает меняться ландшафт: чернозем превращается в красноватый песок, высокая степная трава плавно перерастает сосны и ели, покрытые мхом, равнины все чаще пересекают полоски гор, вытянувшиеся в небольшие ряды. Они не пугают, а как гостеприимные хозяева провожают путников радушной улыбкой. Водители тоже ощущают эту метаморфозу и более четко соблюдают правила: грузовики вежливо уступают дорогу легковушкам, при обгоне никто не выскакивает перед самым носом, и не приходится резко тормозить. Встречные машины дальним светом предупреждают о притаившейся на трассе полиции. Аварийными огнями люди благодарят, если даешь проехать тому, кто торопится. Везде царит атмосфера дружбы, взаимоуважения, и лишь изредка случаются локальные соревнования в мастерстве, которые обычно проходят без последствий.

На сотрудников дорожно-патрульной службы я нарвался примерно на сто тринадцатом километре от Москвы. Упитанный «гаишник» удивленно смотрел на меня, расправившись в полный рост.

– Как ты разогнался на ней до ста двадцати трех километров в час?

– Не стоит судить обо всем по внешнему виду. Внутри у нее горит огонь, к тому же я ехал всего сто пятнадцать километров в час.

– Сейчас проверим

Государственный служащий вынул из-за спины похожий на фен прибор, фиксирующий скорость, на котором горело красным цветом число сто двадцать три.