Влад Савельев - Книга пустоты. Рассказы в стол

Привет Петрович, – прокричал кто-то над ухом.

Ты чего орешь, то чудила на букву м., – буркнул Иван, поворачиваясь в сторону колодца. Понаехали тут, ничего не знают и орут. Вот поживёшь тут с моё, тоже успокоишься.

Ну, чего ты, я ж не знал что тебя тут встречу, я ж думал, что тебе туда отправят, – сказал Комаров, и ехидно так захихикал.

Не дождешься, наших всех сюда отправляли, и будут отправлять, а вот таким как ты тут делать нечего, там всё разворовали и тут дурдом устроите. Ну и что, что порядочным семьянинов всегда был, и в милиции не числился, зато и товарищей у тебя никогда нормальных не было Комаров, и тут тебя особо никто не ждёт.

Ваня, да что ты, в самом деле, пойдем, водки за встречу бахнем.

И, правда, что теперь судить, я и сам, в общем, то за водкой пришёл, но ничего тут посидим и с собой ещё одну прихвачу, – сказал Иван и направился к двери сельпо.

За прилавком по-прежнему дежурила Вера, расставляя на полках банки со сгущенным молоком и консервами, какого то непонятного происхождения.

А, привет Иван Петрович, привет. Зачем к нам пожаловали, али в городе в магазинах чего нету?

Да причём тут это, вот тебя повидать зашёл, поговорить хоть с кем родным, а то зачах там совсем в одиночестве. Да мне бы водочки ещё бутылки две и колбаски, какой.

Петрович, да ты чего. Я только приехал, я сегодня и проставляюсь.

Валяй Комаров, валяй.

Товарищ, а вы собственно кто такой? – настороженно спросила Вера. Вы раз недавно приехали, то на вас ещё и документов никаких нету, и товар я вам отпускать не могу.

Вот видишь Комаров, никуда ты без людей не денешься, пиши Вера на меня, потом может, вспомнит доброту мою, отдаст.

Вера нарезала сервелата и хлеба полбуханки, поставила на прилавок две пол литры «Пшеничной» и стала записывать, что-то в свой журнал. Комаров уже начал примерять костюмчик какой-то, а Иван молча рассматривал полки с вино водочной продукцией. «Да странно, могли бы и коньяка взять „Арарат“ например, всё равно ведь бесплатно. А чёрт с ним, к водке как-то организм наш теплее относится», – сказал Иван, протягивая руки к стоявшим на прилавке бутылкам.

И тут такое началось. Рука прошла, будто бы насквозь бутылки и тело всё начало какой-то неведомой силой тянуть вниз. В глазах стало темно, Иван начал быстро падать в темноту, и только где-то далеко внизу был чуть виден неяркий свет. В голове мелькали картинки из жизни, знакомые лица, от которых он уже успел отвыкнуть. Завод, тихий дворик в центре Ярославля, родная квартира, домик в деревне, где жила мать, пшеничное поле, дорога…

…Дорога, я стоял на каменистой дороге. Вокруг всё гремело и громыхало. «Сержант, сержант в укрытие, чего стал придурок, ложись, кому говорю», – доносилось, откуда-то справа. Я пригнулся и кинулся за ближайший камень, перевёл дух и снял с плеча АКМ, патроны давно закончились, и я достал из разгрузки другой рожок. В голове всё гудело, жутко хотелось пить, флягу пробили мне ещё в прошлом рейде, так что делили её на двоих с Саньком. «Ну что ты сидишь девочка, а ну мать его Родину защищать», – сказал я сам себе и потихоньку пополз к краю обрыва. Да, Родину, какую нахрен Родину, топчем вот тут чужую землю вот уже полтора года и воюем, не знаю с кем. Да мочим духов потиху, и они нас мочат, и народ тут в Афгане, судя по всему, уже весь против нас ополчился. Бачёнка мы вот подкармливали в Джелалабаде, а он нам воду таскал и песни пел свои, афганские. А однажды пришёл в госпиталь наш полевой и подорвался нахрен сам и ребят наших. Пояс на нём был одет, он пытался, что нам сказать, кричал, но мы не понимали ничего по ихнему, а кто-то там за хребтом нажал кнопку и всё… Парней тогда потеряли много и что самое страшное девчонок наших медсестричек… Вот с тех пор и озлобились мы совсем, стреляем и в нас стреляют и так день за днём.

Лежу, стреляю, и патроны уже заканчиваются, внизу вижу, бэтор уже машину горящую сталкивает в пропасть, чтобы другие могли пройти. Бой стал затихать, мы потихоньку в себя приходить, раненых таскать стали к машине. Ребят погрузили, сами на броню полезли, я у Сашки флягу взял с водой, чтоб горло смочить. И тут огонь чувствую в лёгком, погоны меня подвели сержантские, подстрелили меня духи… и тут снова темнота.

Опять темнота, свет снизу стал заметнее. Вижу комната тёмная и свечи на столе, блюдце со значками какими-то непонятными ещё предметы на столе разные непонятные. Люди вокруг стола сидят человек пять, смотрю на лица, никого не узнаю…. А вот, племяш мой Максим.