Евгений Пастушенко - Я всегда был одинок. Автобиографическая повесть

– Если бы я нашла немцев, то не видать бы вам своей дочки!

Тётка Зина вся в гневе кинулась на прохиндейку, схватила за волосы, но её отняли и увели.

После этого случая, за что-то я провинился, и мать хотела меня наказать. Я залез в картофельную ботву, спрятался там и незаметно уснул, меня обыскались и стар и млад. Случайно, или сердце матери подсказало, где меня искать, но она сама и обнаружила. Ну и влетело же мне. Хотя тогда своей вины я до конца так и не осознал…

В Зикеево мы прожили недолго. Вскоре отца перевели на станцию Думиничи, где я попал в больницу, которая находилась на чугунно-литейном заводе. Там я невольно стал «евреем», так как под наркозом мне сделали обрезание из-за того, что брался грязными руками за пенис, и на нём началось нагноение, поэтому отцу пришлось срочно отвести меня в больницу…

Кем именно он работал в то время, я не знаю, но вскоре его и оттуда перевели на станцию Сухиничи – Узловые, где мы прожили до 1938 года в доме барачного типа, из четырёх квартир, и одну из двух комнат занимали мы. На одной площадке с нами жила семья из пяти человек: муж, жена и трое детей. Самая младшая Нина была старше меня всего на два месяца, а средний Николай на два года старше меня. Ну, а Леля старше вообще на шесть лет. Но мы как-то быстро сдружились и почти всё время были неразлучны, да и наши родители никогда не ругались, а иногда собирались и выпивали вместе…

Бывало, приходилось слышать, как наши соседи ругались между собой. Кто из них начинал первым – не знаю, однако ругались они молча, ни в чем, не уступая, друг другу. И слышно было, как летит тарелка об пол, как летит вторая, и пока всю посуду не перебьют – не угомонятся. А затем летит на пол всё, что бьётся, и опять при полном их безмолвии. Вот разойдутся в разные стороны, и до утра не разговаривают.

Но ведь надо же кормить детей, а им не из чего, тогда начинают мириться и идут в магазин покупать всю посуду. Говорили, что так они ругались один раз в два или три года. В момент битья посуды дети находились у нас, а мать их кормила. Вот только спали у себя в квартире, где всё было расколочено и валялось на полу.

Так у меня появились из соседней квартиры первые друзья: Коля, Нина и Лёля. Мы играли во дворе в лапту, гонялись друг за другом, а зимой катались на санках, потому что рядом с нашим домом был насыпной в виде горки погреб, какие были по всей Украине. Такой же погреб я видел значительно позже во время войны в Польше.

Как-то раз я сидел у окна и смотрел на железнодорожные пути, где стояли составы, готовые к отправке на Москву. И вдруг, словно кто толкнул меня в спину, я поднялся, открыл дверь и пошёл к рельсам, на которых стоял состав. Подошёл к рукоятке сцепления, приподнял ручку, повернул её, щелкнула. И я спокойно пошёл домой и стал в окно наблюдать за происходящим.

Слышу, паровоз дал гудок. Поезд тронулся, а там, где я только что стоял около вагона, он расцепился, лопнул шланг, что-то пронзительно завизжало, и поезд остановился. Вижу, прибежали железнодорожники, начали кричать, но что именно, я не слышал.

Однако я был сильно напуган за свою шкуру, как молния сверкнула мысль, а что будет со мной, если узнают, кто это наделал? Во избежание разоблачения я не вышел на улицу, и никто не узнал об истинном виновнике произошедшего.

Они поменяли шланг, соединили состав, и поезд отправился, конечно, с опозданием. После этого случая я больше не подходил к какому-либо составу. Однако всякие недоразумения со мной приключались довольно часто. Самое памятное связано со школой, куда я пошёл учиться, когда мне не было и семи лет.

И вот я пришёл первый раз в первый класс, а идти надо было два с половиной километра по путям. Но это ерунда по сравнению с тем, что со мной произошло. С детства я познал, что такое быть предоставленным самому себе. Мне и в голову не приходило, что мать должна бы проводить меня в школу, всё-таки дорога туда не близкая. Хотя она проявила заботу тем, что положила в сумку много харчей, каких я не помню, а они были завернуты в бумагу.

В школу я дошёл благополучно: после линейки по случаю начала учебного года, вошёл я в класс, мне показали парту, за которой я должен сидеть. Когда подошёл к парте, то около меня оказался пацан, такой же, как и я, да ещё около нас остановился несколько полноватый, невысокий директор школы с жесткими чертами лица.

Вначале я не обратил ни на кого особого внимания, достал из портфеля харчи и стал их заталкивать в парту, но свёрток как назло не влезал и я затолкал его изо всей силы. В это время пацан стал вдруг смеяться надо мной. А нос у него был крупный и сплющенный, как свиной пятачок. Я не выдержал и двинул ему кулаком по носу. Тот так и залился кровью.