Ирина Старкова - Волшебный мой ларец

Как-то зимой перед отъездом из деревни погода испортилась, повалил снег. Маме было нужно на работу, и варианты «ехать-не ехать» не рассматривались. Вышли, пошли. В деревне сквозь метель еще были видны дома, а в поле снег и ветер усилились, начался буран. И сколько ни напрягай зрение, кроме снега под ногами и вокруг не было видно больше ничего. Мама шла впереди. Ее синее габардиновое пальто с поднятым лисьим воротником за шаг от меня едва виднелось, ноги проваливались в снег. Я шла по ее следам, широко шагая, чтобы попасть в них. Мама периодически оборачивалась. Говорить было невозможно: ветер и снег не давали. Страха не было, а было упорство и старание преодолеть препятствия. Шаг в шаг и вперед, удерживая перед глазами фигуру мамы. Через какое-то время показались штабели шпал – мы вышли на железнодорожный путь. Повеселели! Пошли по шпалам пути и вскоре рассмотрели сквозь снежное неистовство здание вокзала, вошли в него. Внутри было тепло, неожиданно тихо и надежно. В углу – знакомый бак с питьевой водой и металлическая кружка на цепочке. Немногочисленные пассажиры ожидали своих поездов на лавках.

Странный это был переход. Вокруг бушующая опасная стихия, а в душе уверенность и спокойствие. Никогда раньше, ни потом я с мамой ТАК никуда не ходила. Позже узнала, что буран в Сибири – уважительная причина для опозданий. Как она решилась ехать в тот вечер и, главное, как ориентировалась в тех условиях – вопросы без ответов. Интуицию объяснить невозможно.

Наступило лето, и меня отправили к бабушке с дедушкой. Субботним вечером приезжала из города мама, а утром в понедельник возвращалась назад. Через какое-то время я начала скучать без нее и в очередной приезд просилась домой. Но у мамы были неотложные дела, она объясняла, что нужно потерпеть до следующей субботы и вообще потерпеть. В очередной раз, когда терпение окончательно закончилось, я снова просила и умоляла, а получив отказ, решила, что утром увяжусь за ней и обязательно уеду домой. Зная, что утром не услышу, как она встанет, нашла верный способ проснуться – спрятала ее босоножки себе под подушку. Утром, проснувшись, первым делом сунула руку под подушку. Босоножек там не было. Вскочив, рыдая и причитая, на ходу натягивая платье, побежала на улицу. Бабушка, смеясь, увещевала вслед, что поезд давно ушел, но я не верила и бежала на станцию. Когда началась дорога, петляющая сквозь пшеничные поля, я увидела мамины следы, узнав их по дырочкам от каблуков босоножек. Я бежала, как гончая, по этим следам, но вел меня не запах, а чувства. Это была мама, и она уходила на поезд без меня. Без меня! Догнать, во что бы то ни стало нужно догнать! Ближе к станции покрытие дороги изменилось, и следы маминых босоножек исчезли. Я остановилась, покрутилась на месте. Чувства, которые меня вели, внезапно оборвались, и что делать дальше, я не знала. Высокое летнее небо, желтые пшеничные поля, ромашки вдоль дороги взирали на трагическую сцену молча и равнодушно. Успокоившись, я пошла назад в деревню, продолжая рассматривать дырочки от каблуков и следы своих босых ног рядом. Чувства меня переполняли уже совсем другие. Как их объяснить из сегодняшнего дня? Недосягаемый разум взрослого, детская неспособность объясниться и получить желаемое, неизбежность маминого решения. И пришедшее смирение, после бури протеста, горя и отчаяния.

Прошел дождь, проезжую дорогу развезло – грязь, не пройти. Я сижу у окна и смотрю на грустную картину сельской жизни. Вдруг появился мужик. Посмотрел на дорогу, примериваясь, как лучше ее перейти. Потом махнул рукой и пошел напрямик. На нем большие кирзовые сапоги, никакая грязь им не страшна. После мужика на раскисшей дороге остались следы. Смотря на них, я начала фантазировать. Вот сейчас подойдет к дороге другой мужик, но не в сапогах, а в ботинках. Посмотрит, где бы ему перейти на другую сторону, и, увидев эти следы, обрадуется и пойдет по ним след в след. Потом по следам пойдут другие люди. Вереницу возникших образов завершала девушка в туфельках на высоких каблуках. Перед ней уже будет протоптанная тропинка, по которой смело можно идти, не пачкая туфелек. И я вдруг поняла, как рождаются тропинки. Это было открытие.

Очередное свое лето я проводила в деревне. Мне нравилось у бабушки с дедушкой. Множество новых и увлекательных занятий, которых просто не могло быть в городе, появлялось у меня. И свободы было больше. Но через какое-то время опять началась непреодолимая тоска по маме, по дому. Спонтанно возникло решение: раз она не хочет меня забирать в город, уеду сама. В дорогу собралась основательно. На платье надела сверху еще одно платье, только что сшитое бабушкой. Зачем людям чемоданы, когда все необходимое можно носить на себе?!