Роман Булгар - Пропавшее кольцо императора. I. Хождение в Великие Булгары

Повернувшись, Айша примерилась и одним неуловимым для чужих глаз движением кисти ловко метнула клинок в деревянную дверь.

Быстрая молния сверкнула в кузне, острие глубоко вошло в дерево, в неподвижно застывшей тишине раздался тонкий, звонко вибрирующий и постепенно затихающий звук. Вместе с ним мгновенно испарилась висевшая в воздухе томительная тревога.

– Ты настоящий мастер, – вымолвила удовлетворенная Айша.

– Могу я сказать два слова повелительнице? – Гали опустил голову в низком поклоне, и лишь глаза его выжидающе смотрели на Принцессу.

Возможно, и не его это вовсе дело, мнилось ему, но изготовленный им клинок станет еще дороже, а он сам от этого только приобретет.

– Слушаю тебя, – на лице девушки появилась благосклонная улыбка.

– Я ведаю мастера, который украсит ножны драгоценными камнями, а резчик выполнит на клинке любую надпись.

– Хорошая мысль, – согласилась Айша. – Ты достоин награды. Тебе заплатят, как я и обещала. У тебя есть весы?

Гали по прозвищу Тимер до самого конца так и не мог поверить, что ему отсчитают по весу столько золотых, сколько весит изготовленный им клинок. До тех самых пор не верил, пока жена не сбегала к соседке и не принесла весы. На одну чашу Айша бережно положила свое оружие, а на другой кинула увесистый мешочек с монетами. Стрелка закачалась из стороны в сторону и, останавливаясь, потянулась в сторону кошеля.

– Э, тебе повезло, мастер, – хмыкнула наблюдавшая за колебанием маятника судьбы Айша. – Довесок – награда за добрый совет. Мир дому твоему. Пусть счастье осветит его своими благословенными лучами…

– Чай, чай, чай, – засуетилась хозяйка, приглашая гостей к столу.

Без церемоний Гюль подтолкнула замявшуюся в нерешительности госпожу, не знавшую, насколько ей будет удобно сесть рядом вместе с простыми людьми к накрытому достархану.

С самого утра у нее во рту не побывало ни одной маковой росинки, и еще неизвестно, сколько придется ей помотаться, исполняя капризы своей своевольной повелительницы.

Голод, он, конечно, не родная тетка, и проголодавшимся девушкам самая простая еда показалась вкуснее любого заморского яства.

Не сразу Айша заприметила, как переглядываются, кидают друг на друга непонятные ей взгляды ее служанка и сын кузнеца Заки. Длинные и пушистые черные девичьи реснички озадаченно заколыхались. Они пришли в недоуменное движение. Им захотелось знать, что особенного, скрытого от глаз, нашла Гюль в глупом мальчишке.

На взгляд Принцессы, в том, каким запомнился ей парнишка, ничего стоящего внимания не имелось. Но, внимательно приглядевшись, она пришла к определенному выводу, что оказалась неправа в своей первой оценке. То накануне утром Заки, когда она смотрела на него сверху вниз с высоты своего седла, показался ей невысокого росточка.

Лукаво обманывали зрение его виновато сведенные плечи, покорно согнутая спина, его смятенные руки, не могущие найти себе места.

А нынче молодой парень приоделся, распрямился от распирающей его гордости за отца. Лицо парня, окончательно потеряв все признаки беспокойства, преобразилось, озарилось внутренним светом.

Со всем вниманием заслушав отчеты казначея обо всех суммах, что были потрачены племянницей за последние два дня, эмир недовольно махнул рукой, отпуская своего верного слугу, бдительно стоявшего на страже его с трудом собираемого богатства, и надолго призадумался.

Слов нет, денег ему на дочь своей любимой сестры Суюм нисколько не жалко. Но не привыкнет ли разбалованная с самого детства девчонка к неумеренному расточительству с еще столь юной поры?

А что, если на мгновение представить себе, ждет ее впереди? Нет, так дело дальше не пойдет. Он три раза громко хлопнул в ладоши:

– Пусть позовут ко мне мою любимую племянницу, – сурово сведя брови, распорядился он, когда в его покоях появилась согнутая до пола раболепная спина.

И Айша сразу догадалась о том, чем был вызван неурочный призыв к царственному родственнику. Векиль или же казначей, конечно, уже нашептали эмиру о том, что она потребовала для себя огромную сумму.

– Я слушаю тебя, абый, – невинное и простодушное выражение на девичьем личике подкупало своей естественной непосредственностью, и эмир не выдержал, скупо улыбнулся.

А вот тот, кто плохо знал повелителя державы, вряд ли смог бы назвать улыбкой суховато-пресную маску на его застывшем лице.

Но девушка сумела разглядеть припрятанную в его усах гримасу и поняла, что одержала над дядей небольшую победу.