Сергей Ильичев - На перепутье порока - повести и рассказы

– Сынок, как ты там?

– Все хорошо, мама! Какие-то проблемы?

– Не знаю, но думаю, что без них не обойдется. Ты смотришь телевизионное шоу «Исповедь содержанки»?

– Мама, я думал, что ты обо мне лучшего мнения…

– Я звонила им на днях…

– Для этого есть церковь.

– Я хочу просто их всех увидеть…

– Тогда ты ошиблась передачей. То, что тебе нужно, если я не ошибаюсь, называется «Жди меня»…

– Ты дашь когда-нибудь договорить мне самой до конца?

– Извини, мама. Я тебя внимательно слушаю.

– А я тебе уже все сказала…

– Вот и поговорили…

– Не сердись, просто люди с телевидения могут начать беспокоить и тебя, и я хочу, чтобы ты знал, в чем дело…

– Так ты приедешь на передачу? Когда?

– Они сами скажут, встретят и закажут гостиницу…

– Ты хотя бы позвони, чтобы я включил телевизор…

– Как же мне тебя не хватает, родной ты мой…

И наступила долгая пауза.

Александр, хорошо зная свою мать, понимал, что в этой паузе для него нет места. Вот когда она вздохнет, словно бы с облегчением…

Александр успел отправить Бонифация на балкон и поставить чайник на плиту.

И она вздохнула.

– Что же ты молчишь, Александр?

– Ты решилась связать с кем-то из них свою судьбу?

– Вот еще… Просто я видела какой-то удивительно красивый и странный сон… И там появился еще кто-то, кого я никогда не знала, и этот человек смотрел на меня такими грустными глазами, полными любви, и у него в руках был мой портрет…

– Какой портрет, мама?

– Я тебе этого не говорила. В то утро меня рисовал тот мальчик, художник…

– Так во сне был он?

– Нет!

– И ты думаешь, что, придя на передачу, ты сможешь его таким образом найти?

– Может быть, может быть…

– Все равно, лучше тебя нет никого на всем белом свете…

– Спасибо тебе, сын, за эти слова и до свидания.

И где-то вдали женщина повесила трубку.

Утром весь редакторский отдел стоял на ушах. Мы не станем перечислять всех тех разновозрастных мальчиков и девочек, что были на подхвате в этот момент, для этого достаточно посмотреть на титры любой телевизионной передачи, где от одного их перечня уже может закружиться голова.

Заправляли всем Шахновская и Тоцкая. Причем у каждой из них была своя команда любимчиков, готовых выполнить любое их приказание, а если понадобится, то готовых и самих себя отдать для блага и поддержания творческой атмосферы…

Но сейчас они работали в унисон, отдавая необходимые указания симпатичному молодому ассистенту режиссера Виталию Колзакову.

– Устроишься в этой же гостинице, там сейчас готовы любому все двери открыть, лишь бы платил… – говорила Шахновская

– Присмотрись и постарайся найти тех, кто работал там двадцать пять лет назад. Все пиши на магнитофон. Снимай на фото интерьеры номеров. Нужны любые детали, характеристики людей, да ты и сам знаешь, – наставляла его же Тоцкая.

– Главное, узнай, кто были те люди, что в ту ночь снимали номера «люкс», – говорила и что-то записывала себе на память Анна Николаевна.

– Пей с ними, спи с ними… но без нужной информации можешь не возвращаться назад… И если ты… – Тут Ирина сделала паузу.

– И если я… – уставившись на нее преданными глазами, переспросил Виталий.

– Если ты привезешь нам то, о чем мы тебя просим, то можешь считать, что весь вечер и всю ночь… – начала Тоцкая, но ее тут же поправила Шахновская:

– Ирочка, все остальное без меня…

– Я боюсь, что его и на меня одну-то не хватит… – жеманно уточнила Ирина.

– Да ради вас я в лепешку… – начал было молодой ассистент, но она его тут же поправила:

– А вот в лепешку-то как раз и не надо, а то что же мы с тобой потом делать-то всю ночь будем?..

И они весело защебетали, провожая парня, в спешном порядке покидающего их кабинет.

– У меня еще сегодня первый разговор с заместителем спикера Госдумы, – став сразу же собраннее, сказала Шахновская.

– Может быть, мне с ним поговорить? – игриво предложила свою помощь Тоцкая.

– Он уже не мальчик, если хоть что-то поймет или просто почувствует, то ни за что не даст согласия на участие в нашей передаче.

– И что же вы хотите ему предложить? – уже более заинтересованно спросила Тоцкая.

– А это, девочка, уже моя профессиональная тайна, и если бы я с кем-то ею поделилась, то меня уже завтра выставили бы за дверь этого кабинета. У меня возраст уже не тот, чтобы можно было себе позволить такую непростительную роскошь, как доверие к людям…

И они погрузились каждая в свои дела.