Константин Крюгер - Москва – Гурзуф – Москва. И другие рассказки

На «Пятаке», центральной площади Гурзуфа, красовалось культурное питейное заведение – «Шампанная» тети Розы, бессменной ее заведующей. На тот момент даже само название меня завораживало: в Москве я тогда ничего подобного не видел. То ли дело сейчас! В Кривоколенном переулке находится заведение под названием «Презервативная». Интересно – чем там угощают?

В начале августа 1984 года зайдя под вечер в «Шампанную», я подсел за столик к двум симпатичным девчушкам с неявно западным обликом. Оказалось – чешки, отдыхающие в «Спутнике». Угостившись коньяком и став дружелюбней и разговорчивей, мои визави охотно рассказали, что перед поездкой в Союз они прошли инструктаж: им объяснили, что поскольку они все-таки с Запада, где нравы свободней, в Союзе рекомендуется вести себя скромнее. В «Шампанной» девушки ожидали своего советского приятеля, с которым планировали пойти в «Тарелку» веселиться.

Внезапно их заколотило: в заведение зашел «добрый молодец» под метр девяносто и сразу направился к стойке, где стребовал три бутылки «Игристого». Одет он был неожиданно: в мальчУковый костюмчик в цветочек, шорты и рубашечка навыпуск а-ля Волк из «Ну, Погоди!», где только размер нашел. Одну бутылку молодец выпил прямо у стойки из горлышка (уметь надо!), оставшиеся две попытался запихнуть в карманы рубашечки, впрочем, безуспешно.

Перебивая друг друга (девушки сносно говорили по-русски), чешки в полном восторге заявили, что никогда ничего подобного не видели на своем Западе и не представляли, что такое вообщебывает, особенно, в Советском Союзе. Обведя зал просветлевшим задорным взглядом, молодец расплылся в улыбке и, кивнув мне, подхватил обеих чешек и убыл праздновать в «Тарелку».

Гурзуф, как «оазис свободы» в его современном (70—90е годы прошлого века) виде, открыл «6-ой американский флот» в конце 60-х. Я лично этих мужиков не встречал, видел только старые фотографии. Три весельчака (по слухам – мясники из Гастронома около Курского вокзала) заказали себе в ателье пляжные комплекты – шорты и френчи с коротким рукавом а-ля «иностранный моряк». Униформа цвета «английский хаки» была дополнена стрижкой американского морпеха. Ребята провели в Гурзуфе отпускной заезд в стиле «моряк вразвалочку сошел на берег». Почудили вволю! Такая своеобразная отрыжка «оттепели шестидесятых».

Уже на излёте я застал второе поколение «заслуженных» московских гурзуфцев, среди них – Петрова и компанию. Лет на 8—12 меня постарше, все они были из «непростых» семей с фамилиями, известными по школьным учебникам Истории СССР.

Ну а следующими были мы.

Петров проходил под прозвищем «Внук Большевика». Он и правда приходился внуком легендарному Петрову – старейшему члену ВКП (Б), с партийным стажем чуть не больше, чем у самого Ленина. Почему легенда осталась живой и даже ни разу не была посажена во время довоенных и послевоенных сталинских репрессий, старый большевик однажды объяснил в интервью знаменитому писателю Юлиану Семенову: «Надо не распускать язык и не высовываться», – лаконично сформулировал Петров-патриарх.

Внук не внял заветам деда: и высовывался, и на язык был несдержан, особенно во хмелю. А трезвым его в Гурзуфе никто никогда не видел. Трудился он, в описываемый мной период, инструктором Октябрьского райкома КПСС. Его ближайшими друзьями являлись Костя и Гриша Тимошенко, Петр Львов, Володя Кулаков и Жора Капанадзе. Я приведу пару – тройку случаев, свидетелем которых был сам, характеризующие их времяпрепровождение.

Накануне вечером Петров задал мне неожиданный вопрос: «Ты сможешь завтра одеться прилично?» Вопрос не был праздным – в те годы москвичи приезжали в Гурзуф в «доживавшей» одежде, которую выкидывали сразу после возвращения. Я прикинул – есть ни разу не одетая футболка и ещё вполне пристойного вида джинсы. Договорились встретиться в 8 утра на Пятаке у «бочки». Натуральная бочка-цистерна, как в Москве для кваса, стояла на центральной площади поселения «Пятаке» рядом с камерой хранения и автобусной остановкой. Работала она круглосуточно и торговала портвейном винсовхоза «Массандра», виноградники которого вплотную окружали Гурзуф и Артек.

Придя в назначенное время на площадь, я был потрясен нездешним «обликом» Петрова: костюм-тройка, белоснежная сорочка с галстуком и портфель-дипломат. Ничего не объясняя, Петров подошел к первому же такси, дежурящему на Пятаке, кивком отправил меня на переднее сиденье, сам сел сзади и бросил водителю: «В Ялту!». Прокатиться до Ялты на такси тогда стоило около трёх рублей. Мы с Шурой «Помидором» – моим постоянным напарником по поездкам в Гурзуф – обычно ездили в Ялту или морем на «пьяном» пароходе или на троллейбусе, но «богатые люди – особенные»! Всю дорогу ехали молча. При въезде в город Петров велел таксисту ехать на набережную к Центральной Сберкассе и там остановиться. Минут через семь ожидания из главного входа появился некто, одетый как двойник Петрова, включая «дипломат», и стал спускаться по лестнице. Петров резко достал из дипломата пистолет и выстрелил. Бахх! «Двойник» схватился за грудь и весь в крови картинно скатился по лестнице вниз…