Оксана Кириллова: Удар под ребра

Я произнесла безнадежным голосом:

– О Боже.

Этот странный парень и ерунда, которую он болтал, немного отвлекли меня от размышлений о предстоящем вечере. Но, подходя к дому, я снова обо всем вспомнила и помрачнела. На сей раз он не стал просить меня улыбнуться – только ободряюще улыбнулся сам и добавил:

– Сегодня все будет отлично. Вот увидите.

– Почему вы так решили? – не удержалась я, хотя не планировала вступать с ним в дискуссии, да еще в тот момент, когда мы приближались к моему подъезду.

Больше всего я хотела, чтобы он поскорее ушел и его успело увидеть как можно меньше соседей.

– Я просто знаю, – сказал он. – Помочь вам подняться с этим по лестнице или…?

– Спасибо, я сама.

Не сомневаюсь, именно такого ответа он и ожидал. Кивнув, он вручил мне пакет со словами:

– Надеюсь, вам не каждый день приходится подобное таскать – в противном случае, ваш муж не джентльмен. Да не смотрите так, сам вижу, что вы не замужем. Нет кольца.

– Так я и думала, что этим кончится. «Помогу донести вещи». Может, вас еще на чашечку чая пригласить?

– Я действительно просто хотел помочь. Если бы я врал, вы бы почувствовали, верно? Это не мешало мне заметить отсутствие кольца. Впрочем, если тема для вас больная…

– Вовсе нет…

– Вот и я так решил.

– … а теперь я пойду. Еще раз большое спасибо.

– Пожалуйста. – Парень дождался, пока я достану ключ от домофона и открою дверь, придержал ее, усмехаясь, проговорил «всего вам доброго» и вроде бы ретировался. По крайней мере, до квартиры со мной не поплелся.

«Придурок какой-то», – пробормотала я, поднимаясь по лестнице, и уже через пару пролетов совершенно забыла о его существовании.

Не вспомнила и тогда, когда его пророчество нежданно-негаданно сбылось: с готовкой удалось справиться довольно быстро (мама пришла пораньше, и мы сделали все часа за полтора в четыре руки, даже пирог испекли), гостей было меньше, чем я предполагала, пришли только самые близкие. И вместо шумного праздника вышла приятная, душевная посиделка. Гораздо больше похожая на семейную, чем наши каждодневные ужины втроем с мамой и Яшей. Яшей, с его вечными жалобами на жизнь и работу и байками о несуществующих заслугах.

Кстати, отчим тоже вел себя примерно, произнес даже пару удачных тостов, хотя обычно был способен только на «поздравляю, люблю» – видимо, весь талант ушел в неизданный сборник стихов. Единственный раз за вечер меня передернуло, когда он льстиво обратился к маминой лучшей подруге: «Какие красивые браслеты, дорогая». Мало того, что меня бесило его стремление называть «дорогими» всех людей женского пола, в том числе и меня иногда, так он еще и соврал. Не преувеличил, а именно соврал. Браслеты были ужасны, и он это прекрасно видел. На месте тети Марины (к которой я относилась с теплотой) я не стала бы надевать золото вместе с серебром, да еще в сочетании с дешевыми бусиками из керамики. Впрочем, мамина подруга простодушно порадовалась комплименту и рассказала увлекательную историю о том, как покупала эти браслеты на распродаже. Они оказались такой же бижутерией, как и бусы.

Но это все ерунда – главное, за нашим столом (и у меня на душе) царили мир и покой. Я не думала о непереведенной стипендии и о семинаре, который ждал меня на следующий день в институте (учеба меня неизмеримо больше грузила, чем радовала). Я пила мелкими глотками дорогое красное вино и наслаждалась осенним вечером в прекрасном обществе.

Мое сердце было наполнено простой, тихой нежностью – к матери-имениннице, к ее друзьям, даже к Яше, и даже к самой жизни, которая дарит иногда столь чистые, золотые мгновения. Может, у кого-то таких мгновений (и таких вечеров) хоть отбавляй, но мне повезло меньше: нелегко расслабиться в какой бы то ни было компании, когда знаешь, что добрая половина ее участников по мелочи привирает через каждые две фразы и после следующего случайно брошенного слова тебя может толкнуть под ребра. И не дай Бог при этом пролить вино на скатерть.

Это только кажется, что лживых людей не много – и зачем врать без надобности, да еще в кругу близких? Может, на моем месте кто-то поведал бы миру, как на самом деле он, этот мир, испорчен и пропитан обманом, но я не буду, увольте. Хотя, возможно, именно в этом и состоит моя миссия…

Наутро эйфория ушла, но блаженное послевкусие (не то что обычно) осталось, и, собираясь в институт, я даже ни разу не задумалась о том, как мне неохота туда идти. Просто умылась, поела, оделась и вышла.