Оксана Кириллова: Удар под ребра

Угощения были незатейливыми, готовили мы оба со скрипом, что являлось больше поводом для шуток, чем проблемой. Зато у нас всегда водились дешевые сладости из ближайшего гастронома, за которыми мы могли отправиться и на ночь глядя: вафли, халва, мармелад. Дома частенько царил беспорядок, и шкаф, деловито разобранный мной после переезда, снова набился всяким хламом, теперь и моим тоже, но сладости неизменно оставались на своих местах – в двух маленьких прозрачно-голубоватых вазочках на столе. Эти вазочки – символ нашего с Тимом совместного быта – до сих пор стоят у меня перед глазами.

Посуда не мылась днями. От единственной в доме сковородки я несколько месяцев не могла отскрести последствия своего кулинарного фиаско – стыдно признаться, но я пыталась приготовить всего лишь котлеты. Мы могли запланировать на воскресенье уборку, а потом махнуть на нее рукой и целый день кататься по городу на автобусе с плеером. Наши плейлисты сначала идеально дополняли друг друга – у него я находила песни, которые давно нравились мне и которые я никак не могла найти, не зная названия и имени исполнителя; у Тима была та же ситуация с моим плейлистом. К середине лета, потихоньку скачивая музыку друг у друга, мы сделали наши списки воспроизведения практически идентичными.

– Честно признайся, кто из вас под кого подстраивается? – допытывалась по телефону моя лучшая подруга Аня, жившая в Питере. – Понимаешь, таких отношений просто не бывает.

– Мы оба ведем себя естественно, – правдиво отвечала я.

– Значит, вы созданы друг для друга, – заключала она. – И почему вы все еще не пара?

Иногда мне казалось, что мы уже и есть пара – по крайней мере, мы проводили почти все время вдвоем и ни он, ни я даже не задумывались о том, чтобы впустить в свою жизнь кого-то еще. К его неординарной внешности я совершенно привыкла, хотя не скажу, что она стал меня впечатлять. Я перестала стесняться Тима перед людьми (с учебы и мест моих эпизодических подработок он частенько меня встречал), но представить его своим парнем не могла.

Окружающие буквально считали дни до какого-либо изменения в нашем неопределенном, на их взгляд, статусе. Мама с Яшей постоянно осведомлялись, когда я уже наиграюсь в самостоятельность и вернусь домой – хотя на месте Яши я радовалась бы свободе от меня. Гоша, в отличие от деликатной Ани, спрашивал прямо: «Не переспали еще?». Я долго смеялась в ответ.

Моя жизнь с Тимом была похожа на сплошной праздник, когда знаешь, что рано или поздно это закончится, но готов сделать все от тебя зависящее, чтобы эта веревочка вилась как можно дольше.

Рубеж мы перешагнули осенью. Неожиданно, спонтанно… и в то же время не слишком. С конца лета характер наших отношений стал понемногу меняться. О таком не говорят, особенно если говорить еще не о чем, но это всегда чувствуется. Чуть больше «дружеских» объятий, чуть чаще моя рука оказывается в его руке и на мне задерживается его вроде и не пылкий, но и не совсем уже платонический взгляд… А когда на столе вечерами появляется бутылка недорогого вина из супермаркета, мы, расслабившись после пары бокалов, затрагиваем все более личные темы.

Так я узнаю, почему они расстались с последней девушкой: она была на три года старше, и ей вроде как нужны были перспективы. Стабильность с жильем – ну и, как водится, свадьба, ребенок. Тиму даже казалось, что он вполне готов ко всему этому, но так не казалось ей. «Ты слишком легкомысленный, я тебе не доверяю», – заявила она и упорхнула из их почти уже семейного, хоть и съемного, гнездышка. Кстати, снеговика в двадцатиградусный мороз Тим лепил именно этой девушке.

– А сейчас еще любишь ее? – спросила я однажды.

Это было в конце августа – я, вернувшись от мамы с Яшей, сидела на нашей кухне в новом красном сарафане, купленном со скудной зарплаты в турагентстве (я два месяца была помощником туроператора). На скатерти отпечаталось бордовое винное пятно – пробка от «Мерло» не поддалась, и мы решили затолкать ее в бутылку, а она, плюхнувшись на дно, забрызгала стол и немного стены. «Место преступления», – пошутила я.

– Люблю ли? – отозвался Тим и, зачем-то повертев в руке наполненный бокал, заметил:

– Ты уже спрашивала.

– Четыре месяца назад. И ты соврал, – напомнила я.

– Тогда еще что-то было. Теперь… нет.

Я напряглась, ожидая известного знака изнутри, но его не последовало. На этот раз Тим говорил правду.

– Так быстро прошло? – К своему удивлению, я сразу почувствовала себя свободнее, даже вытянула под столом скрещенные до этого босые ноги.