Оксана Кириллова: Удар под ребра

– «Кто-то появился» здесь не совсем уместно. Наши отношения… они… совершенно иного сорта, – терпеливо возразила я.

– Если так, зачем тебе к нему переезжать? – Мама, кажется, оправилась от первоначального изумления, и ее голос стал тверже, в нем появились даже легкие враждебные нотки. Это означало, что она приняла бой и заняла свою позицию – возможно, наступательную.

– Мне с ним очень уютно и хорошо. Почему бы не попробовать.

– «Уютно и хорошо» – ходи в гости, гуляй, общайся, а жить с ним зачем?

– Просто хочется. – Боже, что же я делаю? Как капризный малыш, не могу обосновать столь серьезный поступок ничем, кроме упрямого желания!

– О, да ты решила хлебнуть взрослой, самостоятельной жизни, – почему-то с удовлетворением произнес Яша, только что руки не потер. – Я знаю, как это бывает. Когда в шестнадцать я поссорился с матерью и ушел из дома, целый месяц жил у друзей, я почти ничего не умел, даже чай заваривать, а все же нашел аж три подработки, чтобы ни у кого не сидеть на шее, но потом-то все равно понял, насколько уютнее домашний очаг…

А, все ясно, он просто нашел повод себя восхвалить.

– Ты был разумным ребенком, – улыбнулась мама, стараясь не замечать, как я морщусь. Думаю, Яша соврал, как обычно, не во всем и заваривать чай в упомянутом возрасте он действительно не умел (духовкой, например, не мог пользоваться и по сей день).

– Да. Я решила хлебнуть взрослой, самостоятельной жизни, – покорно согласилась я.

По крайней мере, этот тезис звучал емко и логично.

– Ты влюблена в него, на что-то надеешься? – Мать задала вопрос в лоб, отлично зная, что я-то лгать не буду. В этом ей со мной повезло.

– Нет. Просто мне нравится… я в восторге от вселенной, которую он вокруг себя создает, и хочу быть ее частью.

Я сразу же пожалела о своем импульсивном «в восторге», когда Яша пробормотал:

– Посмотрите-ка, сколько эмоций, совсем для тебя не характерно. Дорогая, он тебя что, наркотиками накачивает?

Мама посмотрела на мужа с укором:

– Вика не стала бы…

– Откуда тебе знать, что она стала бы, а что нет?.. Думаешь, ты хорошо ее знаешь? Она себе на уме, ее душа – потемки, она вечно нос от всех воротит, разговаривать не любит и слушать никого не хочет! Что у нее там в голове – одному Богу известно!

Я выслушала эту тираду с насмешливой улыбкой. Надо же, прорвало. Годами, наверное, копил в себе обиду: эта девчонка не желает мне подыгрывать, принимать участие в моем спектакле, портит всю малину.

– Больше я не стану тебя так раздражать, – пообещала я, как только он – возможно, ненадолго – закрыл рот. – Потому что меня здесь не будет.

Раскрасневшийся от волнения отчим нервным жестом поправил волосы (он делал это по сто раз на дню – мне его прическа казалась слишком женственной, ему, возможно, богемной) и обернулся к маме:

– Ты слышала, дорогая?!

Я сочла, что настало время выйти из-за стола: сказать было больше нечего – эстафету принял Яша, а препираться с ним по-прежнему не хотелось.

– Спасибо за ужин, – вздохнула я, – пойду к себе.

Отодвинув стул, я встала и направилась к двери – от того, что я ожидала возражений и не услышала их, по всему телу разлилась непривычная легкость, будто меня освободили от кандалов. Или, как я бы отметила теперь, будто мне сняли гипс и я снова могла мыть посуду, держаться за поручни в маршрутке и обнимать близких обеими руками.

Я вошла в свою комнату и закрыла дверь. Почему-то захотелось прошептать: «Свобода». Не закричать, а именно прошептать, чтобы не спугнуть.

Мама постучалась через пару минут. На лице у нее застыло смирение, отчего я почти прослезилась. Мама, мамочка, прости и поддержи меня, ладно? Я могу остаться ради тебя, но это мой шанс не получать больше ударов под ребра – и, как знать, может, я еще вернусь?..

Все это мне хотелось вывалить на нее – вот бы она удивилась, обычно я и правда бывала более сдержанной – но вместо этого на ум пришла единственно верная фраза. Та, с которой, наверное, стоило начать. Это она должна была понять. Я сказала:

– Он ни разу мне не соврал. – Разговор о бывшей девушке, о котором я тут же запоздало вспомнила, был небольшим исключением – им можно было пренебречь.

– А-а, – протянула мама как-то беспомощно.

Ее взгляд говорил: «Давай не будем развивать эту тему, пожалуйста. Сделай как ты хочешь, только закрой ее». Ее стандартная реакция на упоминание о моем даре. Ничего, это было необходимо.

– Познакомишь нас? – выговорила она.