Татьяна Мищенко - Выше ноги от земли. Пьесы

Иван Павлович:Сколько стоит?

Вера Ивановна:Шесть семьсот девяносто и это уже с НДС. И то мне скидку как пенсионерке большую сделали.

Иван Павлович:Мне за кредит платить.

Вера Ивановна:Конечно, где для матери деньги взять?! Где взять? Себе машинку купил, а хоть раз мать на базар свозил?

Иван Павлович:Базар в пяти минутах ходьбы от дома.

Вера Ивановна:Отговорки, одни отговорки.

Иван Павлович:Там парковаться негде, разве что у нас во дворе.

Вера Ивановна:Всё ясно, мне всё ясно. Ты просто жмот! Циничный и беспощадный к стенаниям насквозь больной матери.

Иван Павлович: Мама, на аппарат я денег не дам, тема закрыта.

Вера Ивановна:У нас масло растительное закончилось!

Иван Павлович:О господи! ( рывком подбегает к столу, открывает ящик, достаёт деньги ) Бери на масло и уже оставь меня в покое!

Вера Ивановна:Ничего мне от тебя не надо.

Вера Ивановна уходит. Иван Павлович ныряет под одеяло, зарывает голову в подушки, рычит затравленно, зло, но постепенно стихает и, наконец, засыпает.

Ночь. В комнату Ивана Павловича входит Зинаида, садится на диван. Зинаида долго смотрит в окно, затем закуривает. Иван Павлович просыпается.

Иван Павлович:Ты зачем пришла?

Зинаида:Шла мимо. Твоей мамы дома нет. Зашла просто.

Иван Павлович:Мама, наверное, ушла к…

Зинаида:Не надо прозы, пусть она просто отравилась.

Иван Павлович:Как отравилась?

Зинаида:Или попала под поезд, это даже романтичнее.

Иван Павлович:Какой поезд, ты что бредишь?

Зинаида:Или её трахнуло током. Пошла в ванную и взяла с собой включённый утюг. Так ведь бывает?

Иван Павлович:Зина, не пугай меня. Где мама?

Зинаида:Хрен её знает. Это у меня разыгралось воображение и ох как сладко стало, сродни сексуальному экстазу. И знаешь мне не стыдно. А тебе?

Иван Павлович:А мне-то за что?

Зинаида:Ты меня внимательно слушал, не возмущался, не пытался убить. Впрочем, тебе всегда нравились мои фантазии.

Зинаида, не снимая шляпки и туфель, резко запрыгивает к Ивану Павловичу под одеяло, продолжает курить.

Зинаида:Я замерзла. Я шла далеко-далеко и давно. И, наверное, никуда не пришла, но замёрзла. Так бывает?

Иван Павлович:Сейчас мама придёт.

Зинаида:А потом я остановилась и растерялась. Нет, я сначала растерялась, а потом остановилась. Глупая. Наверное, испугалась чего-то. Или может у меня образовался какой-то дефект в сознании или физике. А хочешь я буду глухонемой? Ты любил когда-нибудь глухонемую?

Иван Павлович:Ты испачкаешь простыни, мама будет ругаться.

Зинаида:Мама испачкала нашу жизнь, но я же не ругаюсь.

Иван Павлович:Зинаида, не дури, встань с кровати.

Зинаида:Конечно, но сначала ты будешь любить меня глухонемую.

Иван Павлович высвобождается из объятий Зинаиды, выхватывает у неё окурок. Затем он встаёт с дивана, открывает окно, выбрасывает окурок. Начинает одеваться.

Зинаида:Ты стал жирной сволочью. С таким животом никакой сексуальной жизни быть не может. Я понимаю и не сержусь. Прости, что о сокровенном в проброс.

Иван Павлович: Зачем звонишь маме так часто? Я же просил не переигрывать.

Зинаида:Жизнь моя теперешняя скучна и однообразна. Я живу в достатке и неге так что зубы сводит, а мозги плавятся. Парадокс натуры: не терплю агрессии по отношению к себе, но нереализованная женственность требует сублимации. Лучше твоей мамы никто не умеет ненавидеть, это бодрит и не даёт умереть. К тому же ты сам просил.

Иван Павлович:Я просил раз в месяц, ну два раза, но нельзя же каждую неделю.

Зинаида:Скажу больше: я полна решимости перейти на круглосуточный график.

Иван Павлович:Она терзает меня.

Зинаида:Когда, наконец, ты перестанешь думать о себе?

Иван Павлович:А ты о себе не думаешь?

Зинаида:Забываю как-то.

Иван Павлович:Проблемы с памятью или самоидентификацией?

Зинаида:Ты развит не по годам, вернее не по ситуации.

Иван Павлович:Зина, сейчас уйди пожалуйста, мама может вернуться в любую секунду.

Зинаида:Да, такого ещё не было чтобы она не возвращалась.