Олег Копытов - Защита Ружина – 2. Роман

– ?

– Ну, «генерал» – это генеральный директор, или глава администрации.

– А-а, понятно.

– Слово генерала, история, производство с главными достижениями, жилищная программа, образование, здравоохранение, культура, спорт, планы на «светлое будущее». Всё!

Чтобы служба медом не казалась, Роман подкинул еще пару календарей – помесячный «на спиральке», для футбольной команды ветеранов «Космос» (там играл спикер областного заксобрания, значит, деньги у них были) и для «Региобанка». Раз календарь – значит, Ружину срочно нужен фотограф. Яшин определил Ружину Сашу Голощекина. Дал его домашний телефон. А Леша Павлюченко сразу предупредил: «Андрей, он по сути – шабашник, будет щелкать, как из пулемета, и навязывать каждый кадр, вы с ним построже!»…

Итак, началась не то, чтобы настоящая работа, но – … процесс… Хотя довольно муторный.

Позже Ружин прочтет, что русское слово «раб» от праславянского корня «orb» – работать в чужом доме . Вот он уже какую неделю живет в этом доме и вроде бы ни с кем не ругается, мало того, всем мил, во всеми приятственно болтает, но… чужие они все здесь ему, чужие… Почти все… Вот дизайнер Виктор – вроде бы родственная душа…

Владислав Алексеевич Бедобабин назначил мне встречу на субботу. Хорошо! В издательском доме – даром, что проектный стиль, все работники должны были находиться на работе с девяти до шести кажный будний день.

Конечно, я приехал в академию экономики и права – по-старинному и навеки закрепленному – «нархоз», от совдеповского института «народного» хозяйства, – не к условленным двенадцати, а пораньше, сказал вахтерам свое «сим-сим»: «Я к ректору», – услышал в ответ: «Он еще не приходил», – твердо пробурчал, что велено в приемной ждать – и пошел гулять по заведенью. Будучи журналистом я частенько бывал в своей этогородской альма матер – педе, в институте культуры, в политене, теперь почему-то Тихоокеанском почему-то университете, а вот в нархозе, поверите-нет, не был ни разу. Академия экономики и права слыла самым престижным вузом города: просто потому, что профессии юриста и экономиста считались самыми престижными в новой, всего-то тринадцатилетней России (а вот сколько их уже было – этих «Новых Россий», ежли от Петра… да нет, от его папы, от Алексей Михалыча посчитать?). Плюс здесь было банковское отделение: сидеть в тепле на лавке менял – это вам не задрав штаны целыми днями за куском хлеба бегать. Ну и здесь учились практически все мажоры города: дочь гендиректора «Региобанка», сын местного золото-платинового короля, племянники губернатора, не говоря уж о юных женах пузатых урок, из тех, кто остался-таки в живых после лихих девяностых и смог перебросить свои капиталы в легальный сектор. Было немало и просто наивных мальчиков и девочек – детей своих наивных родителей. И те и другие почему-то верили, что экономике прибыли можно и должно учить в вузе, что те, кто умеет это делать, те, кто знают секреты инвестирования, такие молодцы и альтруисты, что бросят дурное дело делать деньги самим, а станут годами за нищенскую зарплату препода рассказывать свои секреты чужим прыщавым юнцам… О том, что юрист в России (а может быть, везде?) – профессия, быстро выжигающая в человеке природную мораль, остатки стыда и чувства справедливости, короче, о том, что в любом юристе нет ничего человеческого, – тоже редко кто вспоминал. Оттого недостатка в обучающихся в академии экономики и права, неважно, платно иль бюджетно, никогда не было…

Но сейчас, в субботу, без двадцати двенадцать, бывший нархоз почему-то был совершенно пуст. Высокий вестибюль приветливо рассыпал по себе бело-сине-фиолетовый свет северной стороны из стеклянной стены напротив входа, терпеливо ждала своей вечерней очереди огромная люстра под потолком из белых матовых шаров и стальных угольников, манили прохладой дубовые перила внутреннего балкона, в лабиринтах второго и третьего этажей взору отрывались то портреты «Ученых института» – при внимательном рассмотрении это были человек пятнадцать-семнадцать преподавателей со степенью доктора наук, то большие постановочные фотографии – стилизации под известные русские картины: «Чаепитие в Мытищах», например, где купчиху изображала развесёлая студентка-толстушка, а самовар был натуральным, то гордость местных стен – желто-зеленые гобелены.

Бедобабаин появился в узком предбаннике приемной без четверти час: невысокий, немного похож на плюшевого медвежонка, поздоровался за руку: