Эка Парф - Пара интересных - пёс и кот

– Как? Что мы можем?

– Мы его животные. Мы прекрасно понимаем, что с переездом сюда условия жизни ухудшились втрое. Исчезли привычные комфорт и умеренность. Каждый, включая самого Грегори, что-то оставил в Лондоне. Хозяин был бы вправе отчаяться. Но только не мы, Юпи. Баст 1 1 Древнеегипетская богиня домашнего очага, радости и плодородия. Изображалась с головой кошки. Является покровительницей всех кошачьих. Не пытайтесь убедить свою кошку в ином не без доброго умысла создала меня. – Юпи глубоко вздохнул. – И не без причины сделала так, чтобы из всех котят Грегори выбрал именно меня. Пусть я кот. И нет у меня ни рук, ни водительских прав, ни миллионной армии, но я принесу своему человеку максимум пользы. Что касается тебя, – он уныло осмотрел Юпи, – то мы оба непривычны к тому корму, которым теперь нас кормит Грегори, но нам принципиально важно это есть, так как ни один из нас не хочет доставлять ему лишних хлопот в этот сложный для него период. Наша задача – обеспечить его поддержкой и помощью во всём, не ограничиваясь вилянием хвоста перед прогулкой и трением о ноги перед завтраком. – Кот говорил так воинственно, будто перед ним не маленький Чихуахуа, но армия натренированных немецких овчарок. – За сим я, непринуждённо прекрасный, отличительно наикрасивейший и бесконечно грациозный кот породы Мейн Кун, объявляю собрание закрытым, – закончил он и развернулся к выходу.

В следующий миг он оказался у двери, ведущей на улицу.

– Что ты собрался делать? – бросил пёс вдогонку.

– Призвать Вселенную на помощь Грегори, – только и успел прокричать Гризаиль перед тем, как его хвост исчез в проделанном в двери отверстии для животных.

На самом деле он понятия не имел, что он будет делать.

С этим котом явно всё не так просто, подумал Драго, гуляя по спинке дивана.

Миссис Челлингтон ежедневно выпускала рептилию размять лапки по дому. Излюбленным местом игуаны считалась спинка дивана. С неё идеально просматривалось происходящее на крыльце дома напротив.

Драго привык видеть представителей семейства кошачьих валяющимися на хозяйском кресле, выпрашивающими всё подряд с хозяйского стола самыми примитивными методами и вообще мало интересующимися миром вокруг себя, существами. Иначе себя вел только этот златоглазый кот. В каждом его движении, перемещении или действии, Драго видел не то бесцельное прозябание в действительности, что было присуще всем кошачьим, но в абсолюте осознанное исполнение своей собственной, глубоко индивидуальной роли в общей для всех реальности. Проще говоря, у этого кота были мозги.

Мистер Челлингтон как-то сказал: любопытство – признак разума. Фразу эту он выхватил из воспоминаний о своем австралийском детстве.

Однажды вечером, важно сказать, австралийским вечером, Лукас и друг, чьего имени он уже не помнит, забрели на пустынный, никем, кроме парочки пернатых, не облюбованный пляж. В то время, когда одна половина континента давно разгуливала по дому в домашних тапочках, а другая разглагольствовала о смысле жизни, сидя в баре, двое мальчиков заканчивали очередной будний день, распластавшись, как морская звезда, на песке.

Безымянный мальчишка залился хохотом. Лукас повернул голову в сторону приятеля – тот активно шевелил руками и ногами, лежа на песке. Затем он резко поднялся, чтобы отряхнуться. Его друг оставил на песке нечто похожее на «снежного ангела». Их обычно «вырисовывают» дети, живущие там, где зима и лето имеют массу отличий. Здесь же мальчишкам и девчонкам приходилось импровизировать и вырисовывать ангельские силуэты на песке, а не на снегу, как это было принято в других частях света.

Громко выдохнув, безымянный мальчик спустил с себя шорты, снял футболку и побежал к океану. В миг вода поглотила маленькое голое тельце. На секунду Лукас остался на берегу один. Через мгновение мальчишка вынырнул. Вечернее купание становится в два раза приятнее, когда тебе его запрещают родители. Закрыв лицо руками, безымянный товарищ еще раз окунулся. Вынырнув, он принялся звать с собой Лукаса. Тот в ответ замотал головой. Ему совсем не хотелось покидать тёплый песочек. И купаться он предпочитал в домашнем бассейне, так как опасался океанской живности.

Купальщик начал кривляться и бросать в друга всякого рода ярлыки. Трусость, излишнее послушание родителям – немногое из того, что узнал о себе начинающий скучать на берегу мальчик. На этом представление не закончилось. Даже с посиневшими губами, приятель-без-имени продолжал звать Лукаса. Но тот его уже не слушал.