Елена Сазыкина - Девять писем об отце

…

Пожилой мужчина сидел за маленьким письменным столом перед стопкой листов. Он снимал сверху по одному листу, внимательно их прочитывал и складывал рядом. Высокий молодой человек с интересом наблюдал за выражением лица читающего.

Маленькая комнатка со старомодной, но прекрасно сохранившейся мебелью выглядела чрезвычайно ухоженной – ни пылинки, ни соринки, никакого беспорядка. Совсем новенький на вид патефон удивительным образом завершал интерьер. Одним словом, вся обстановка как бы переносила наблюдателя в прошлое, лет на пятьдесят назад. Разве что компьютер на этом фоне выглядел странновато – этаким гостем из будущего.

Пока мужчина был увлечен чтением, молодой человек мог хорошо его рассмотреть. Лицо читавшего было красиво, а главное, выглядело молодо, несмотря на присутствие многочисленных примет возраста. Причиной тому было особое озорное выражение, которое, очевидно, было ему присуще с самого детства, и теперь приученные годами мимические мышцы сохраняли его даже в покое. Образ дополнялся копной седых, ничуть не поредевших волос, которые обладатель легким движением периодически отбрасывал со лба назад.

Иной раз, глядя на стариков, трудно сказать, какими они были в юности и тем более в детстве. Однако в этом случае дело обстояло иначе. Наблюдавший мысленно сличал черты лица читавшего с теми, что были ему знакомы по старым детским и юношеским фотографиям, и удивлялся их схожести.

После очередной прочитанной страницы мужчина, сощурившись, взглянул на молодого человека:

– Ну что ж? – сказал он, улыбнувшись. – Исай не перестает меня удивлять даже оттуда, – с этими словами он на секунду возвел глаза к небу. – Я еще в самом начале, но уже вижу, что это целое открытие, прямо сенсация. Невероятно! Как, ты говоришь, к тебе попала эта рукопись? Тебе известно, кто ее автор?

Молодой человек осторожно положил руку с длинными пальцами на прочитанные листы.

– Понимаете, Владимир Владимирович, – начал он медленно, но собеседник прервал его:

– Саша, ты можешь называть меня просто Володя, как твой отец. Окажи мне любезность, пожалуйста.

– Хорошо, – откликнулся Александр, – тогда можно, я буду звать вас дядя Володя? Ведь папа считал вас своим братом, а это значит, что для меня вы – дядя. Или я не прав?

Мужчина весело рассмеялся и посмотрел на молодого собеседника с большой теплотой:

– Мы с тобой знакомы не более часа, а я уже чувствую себя твоим близким родственником. Можно я тебя обниму? – спросил он, и глаза его заблестели.

Они обнялись. Александр продолжал:

– Я не знаю, кто это написал. Как видите, текст набран на печатной машинке, так что по почерку не определить. Но что совершенно удивительно – так это то, как попали ко мне эти рукописи, – Александр помолчал, пристально глядя на собеседника, как будто пытаясь увидеть что-то в его глазах.

– Ты рассказывай. По телефону ты мне сказал, что получал их по частям, – прервал затянувшееся молчание дядя Володя, и было ясно, что он, увы, ничего не знал.

– Да, это так. Первую часть рукописи – как раз ту, что вы только что прочли, – я получил по почте в день своего рождения, когда мне исполнилось двадцать девять лет. Я пытался выяснить, кто отправитель, но мне это не удалось. Потом каждый год, опять же в мой день рождения, приходил пакет с новыми главами.

Дядя Володя сказал, задумавшись:

– Ума не приложу, кто бы мог их посылать. И кто написал – тем более. Среди наших одноклассников эпистолярным жанром баловались только я да сам Ися. Но Ися не особенно тяготел к прозе.

– А почему вы думаете, что это одноклассник? Может, это однокурсник или коллега по школе-интернату? Или же кто-то из учеников? – спросил Александр.

– Потому что у Иси не было однокурсников-калужан, а первую главу явно писал человек, хорошо знавший и Калугу, и наше военно-послевоенное детство.

– Допустим. Но остальные, не калужские главы, тоже написаны с эффектом присутствия. Одно время я даже думал, что разные главы писали разные люди, но стиль повествования все-таки один, так что пришлось отвергнуть эту гипотезу.

– Но видишь ли, я-то других глав пока не читал. Ты можешь мне оставить рукопись?

– Да, конечно. Но она еще не полная, хотя, судя по сюжету, идет к завершению.

– То есть ты предполагаешь, что в один из дней рождения ты уже не получишь подарок по почте?

– Думаю, что нет.

– Мне кажется, тебе будет недоставать этих посылок, и ты будешь ждать чего-то еще. Точно?