Александра Треффер: Во сне и наяву. Сборник рассказов

– И что собой представляет это зло? – поинтересовался гость, уже не сомневающийся, что слушает страшную сказку.

– Выжившие не знают, а мёртвые рассказать не могут. По каким приметам оно выбирает жертвы, неизвестно, но перед тем как исчезнуть, те страшно кричат и отбиваются от пустоты.

Посмотрев на улыбающегося мужчину, Нинель Фёдоровна попеняла:

– Не веришь? Зря. Возможно, то, что я говорю, и походит на бред сумасшедшего, но я своими глазами видела, как мои Петя и Олег, промучившись несколько минут, растворились в воздухе. А через несколько лет это повторилось….

– Знаете что, – несколько раздражённо прервал её Владимир, – спасибо вам за чай и за интересную беседу, но мне пора. Дождь в машине не страшен, а дорогу я как-нибудь отыщу.

– Дверь заколочена.

– Ничего, выберусь через окно.

И направился к нему.

– Нет!

Крик женщины напугал Мохова, и он обернулся. Старуха смотрела вслед безумным взглядом, не пытаясь, однако, подняться с места.

– Володя, – лихорадочно быстро заговорила она, – не надо. Я не хочу, чтобы твоя смерть осталась на моей совести. Прошу, пережди бурю здесь. В моём доме, возможно, и не безопасно, но снаружи ты будешь, как на ладони. Тебя ждут боль и ужас, а меня….

Она сглотнула.

– А меня – очередное потрясение.

Владимир закипел.

– Послушайте, но это же смешно… – начал он.

И замолчал, услышав, как по стеклу замолотили струи дождя, и оно зазвенело от порывов шквалистого ветра.

– Н-да, – пробормотал мужчина, – от такой грозы, действительно, лучше прятаться под крышей.

Он сел.

– У вас хороший язык, – сказал он. – «Тебя ждут боль и ужас, а меня очередное потрясение», – звучит вполне литературно.

Нинель Фёдоровна не улыбнулась.

– Я учительница, – сказала она. – Была. Преподавала в местной школе русский язык.

– Тогда понятно.

Они помолчали.

– Вот вы – интеллигентный человек, – начал Мохов, – а верите в дурацкие страшилки. В ваших устах эта история звучала так убедительно, что я немного испугался. Но ведь это чушь.

Женщина обречённо покачала головой.

– Думай, что хочешь, но, прошу, не покидай дом, пока буря не утихнет. Если не ради себя, то хотя бы ради моего спокойствия.

– А она, похоже, кончается, – поднимаясь и шагая к окну, сказал мужчина.

Владимир приник глазом к дырочке от сучка. И не сразу осознал, что его зрачок находится на одной линии с другим: огромным, иссиня чёрным с красноватым отливом, покоящемся на жёлтого цвета радужке.

Отшатнувшись, Мохов не устоял на ногах и упал.

– Что… что это? – прошептал он.

– А что ты видел? – напряжённым тоном поинтересовалась Нинель Фёдоровна.

– Глаз. Там глаз… – ошеломлённо пробормотал гость и вскрикнул, когда зазвенело выбитое стекло, и ставни завибрировали от сильных ударов снаружи.

– Автомобиль, – пробормотала старуха, – надо было его отогнать. Они догадались….

– О чём? – в страхе вопросил мужчина.

– Что в доме кто-то есть.

– Ну, и что же нам делать? – внезапно потеряв голос, прошептал Владимир.

– Ничего, – не интонируя, отозвалась собеседница, – это конец.

Вновь раздался грохот, один из ставней влетел в комнату, и, снеся покалеченную раму, внутрь вползло нечто, настолько ужасное, что человек онемел. Внешне бесстрастно старуха наблюдала за молчаливой борьбой жертвы с видным только ей порождением ада, как вдруг… дождь прекратился, ветер стих, и в комнату проникли горячие лучи солнца. Тот, о чьей душе беззвучно молилась хозяйка, рухнул на пол, а женщина кинулась к нему, повторяя:

– Не успели, не успели….

И заплакала, разглядев багровый росчерк когтей на предплечье гостя и густую проседь в тёмных волосах.

Вечерело. Стоя у калитки, хозяйка злосчастного жилища смотрела, как Владимир неверными шагами идёт к машине, как садится за руль, и губы её шептали:

– Видно, мальчик угоден Богу, иначе он бы его не спас.

Хлопнула дверца, и Нинель Фёдоровна вздрогнула, увидев, что Мохов возвращается.

– Собирайтесь, – негромко сказал тот. – Достойный человек не должен жить в этом пр о клятом месте. Если вас не увёз отсюда сын, то это сделаю я.

Не поверив собственным ушам, старая женщина с минуту постояла, осмысливая услышанное, и со всех ног кинулась к дому.

Лёня, разбуженный настойчивыми просьбами мочевого пузыря, крался по тёмной квартире, направляясь в туалет.