Олег Молоканов - Куряне и хуторяне, или Уткин удружил. Сборник рассказов

– Что, кобель, переутомился, что ли? – Ольге Иванне стало ясно, что их общий суженый давно все рассказал Уткину. – Осрамить на всю область хочешь? А может, и того хуже? На всю страну?

– Ольга, успокойтесь, – невозмутимо продолжил Уткин. – Мы, журналисты, поднимаем самые разные темы, злободневные и острые. Для вашего же блага, между прочим.

– Ладно, ты… Вот вы сами-то женаты? – спросила она.

– Женат.

– И детишки есть?

– Есть. Двое. Школу заканчивают. Поверьте, я знаю женщин. И что такое женское одиночество, знаю. И еще знаю, что ваше положение можно и нужно поправить.

Уткин, сказав все, что думает, не ожидал, что его активно, делом, поддержит Костян Матвеевич. Выслушав Уткина, хозяин крякнул, махнул рукой и, перешагивая через порог кухни, сказал:

– Чую, Степ, уперлись они рогом. Такие вопросы подмазки требуют. Глухо звякнув в коридорчике стеклом, он вернулся с бутылкой водки и двумя крепленого вина. Поставив угощение на стол, Костян Матвеевич изрек:

– Вот так мы их подмажем.

И действительно, бабки как-то сразу оживились. Зинаидка даже шитье в сторону отложила, а Прасковья, подойдя к буфету, шустро достала толстые рюмки из матового стекла и расставила их на столе.

– А чего, правда, клюкнем, бабы! – выпалила Альбинка. – Уже год вместе не собирались!

– Правильно, – закивал Матвеич. – А то «кобель», «кобель»… Мне вас тоже жалко. Живете как неприкаянные… Да и я не вечный. Вот человек, известный журналист, – глядишь, всем нам и поможет. Ты выпьешь, Степ?

– Мне же ехать, – запротестовал было Уткин. – А, черт с ним, наливай!

…Нет смысла приводить всю их беседу – она затянулась до самого вечера, – но лед тронулся и результат Уткин получил. Бабки, захмелев, согласились: бояться, что про их неустроенность с мужчинами узнают тысячи людей, нет смысла. Пусть знают. Непонятно, правда, чем все это дело обернется, но поднимать вопрос пора. Ведь очень может быть, что и в других деревнях творится нечто подобное. Если взяться за все профессионально и с размахом, результат не заставит себя ждать. Посиделки раскрутились на всю катушку, за окном давно стемнело, а Уткин под воздействием водочных паров продолжал давить на психику, убеждая бабок: «Я вот вам сейчас приведу высказывание из жизни древних. Оно звучит так: ты станешь звездой, только если до этого исцарапаешься о тернии. Я цитирую не совсем точно, потому что я выпивши. Но мысль, надеюсь, вы поняли».

Зинаидка, кстати, зашила брюки на удивление хорошо. Уткин примерил, обследовал аварийное место и сказал: «Как новые!», после чего поблагодарил Зинаидку душевно; они даже выпили на брудершафт под всеобщее улюлюканье, аплодисменты и шутку Ольги Иванны:

– Ну, Зинка, повезло! Теперь, считай, у тебя хахалей двое!

Под конец все бабки перешли с Уткиным на «ты», а перед самым отбоем – куда же ему было ехать в таком состоянии! – едва не дошло до неприличия. Сейчас уже и не вспомнить кто, вроде бы Альбинка, собираясь домой, в порыве чувств бросила: «А хочешь, Степа, пойдем ко мне ночевать». И интересно, что все остальные, включая Костяна Матвеевича – который и помышлял ревновать, – даже глазом не моргнули: пожалуйста, милуйтесь себе на здоровье. Только Ольга Иванна на правах главной встряла:

– А почему вдруг к тебе? – напустилась она на Альбинку. – Пусть выбирает. У нас все на общих основаниях. Или тебе мозги прочистить?

Но Уткин проявил себя молодцом. Хотя после выпитого бабки и стали казаться ему львицами, с которыми не грех хоть в огонь, хоть в воду, хоть в койку; хотя он и был совершенно очарован грудью Ольги Иванны и пялился на это чудо весь вечер, – он нашел в себе силы отказаться от соблазнительных предложений и остался у Матвеича. Отказался он пусть и по-пьяному витиевато, но все равно твердо, и разом положил конец распрям:

– Если я сейчас это сделаю, то впоследствии не смогу подойти к освещаемой проблеме объективно. Пострадает качество передачи. Обязательно воспользуюсь приглашением в другой раз.

Утром, еще не поднявшись с постели и вспомнив, как вчера провернул дело, Уткин самодовольно заключил: «Тебе бы в Москве или вообще в зарубежных СМИ работать. Ловко все обставил! И вашим, и нашим! Молодец, Уткин!»

За легким завтраком – ибо плотная пища с похмелья не шла – Костян Матвеевич ему пожаловался:

– Что-то пить я стал часто и помногу, Степ. Все из-за тебя с передачей твоей.

– Да брось ты, Матвеич! А чем сейчас занимался бы? Сезон медовый у тебя кончился? Кончился. Клиентов новых я тебе подтянул? Подтянул. Сколько – двух, трех? Забыл уже.