Олег Молоканов - Куряне и хуторяне, или Уткин удружил. Сборник рассказов

Прасковья под одобрительным взглядом Матвеича засуетилась, встала из-за стола и сказала:

– Ой, я сама-то плохо шью, а вот Зина, моя соседка, сможет. Или Ольга. Сходим к ним? Или сюда позвать?

И она опять взглянула на Матвеича, ища ответа.

– Да сама сходи, – сказал Матвеич. – Куда он в таком виде? Дал бы я ему свои штаны, у меня их завались, да они на него не налезут: ляжки-то вон какие. Зови-ка лучше Ольгу Иванну. Или Зинаидку. Или пусть обе приходят. Расскажи толком, в чем дело, чтобы взяли весь инструмент, – а то будете потом ковылять по избам: то забыли, сё забыли…

Пока Прасковья навещала соседок – обе, узнав, что гость Костяна Матвеевича порвал штаны и нуждается в помощи, причем не просто гость, а живой журналист из облцентра, были готовы немедленно явиться, – Уткин стянул с ног пострадавший предмет гардероба и повесил на стул.

– Матвеич, холодновато мне будет в одних трусах сидеть. Осень уже. Да и перед бабками неудобно. Дай хоть треники какие или плед, – попросил он.

– Сейчас найду что-нибудь. Лови, ёх-тибидох, – сказал Костян Матвеевич, вернувшись из своей комнаты. И в Уткина полетели объемистые ватные штаны для сельхозработ.

– Спасибо. Уткин напялил Матвеичевы штаны, которые подошли по ширине, но в длину оказались маловаты.

Бабки явились скоро. Первой в кухню вплыла необъятная грудь Ольги Иванны. Ее фигура съела чуть ли не все пространство, в кухне даже малость потемнело. Деловито и бодро оглядев Уткина, она сказала:

– Здрастье. Ольга. Как же это вас угораздило?

Сделав несколько шагов вперед и освободив пространство позади себя, Ольга Иванна дала войти и Прасковье с Зинаидкой. Последняя, будучи еще не представленной, выглядела растерянно и озабоченно.

Костян Матвеевич, не дав Уткину ответить на приветствие, сам соблюл формальности и произнес:

– Давайте, раз уж беда такая приключилась, я вас познакомлю без выкрутасов, по-бырому. Это Степа Уткин, мой друг из Курска, журналист, а это Ольга Иванна – Ольга Иванна заулыбалась и поправила челку – и Зинаида вот.

Зинаидка очень похожа повадками на Прасковью, заметил Уткин, видя, как та пристыжено закивала. Обобщая в уме первые впечатления, он был готов поспорить, что еще какой-то десяток лет назад все эти трое были очень даже лакомыми кусочками.

– Ну и что мы имеем? – спросила Ольга Иванна. Покажите брюки-то. И поставила на стол жестяную коробку, из-под крышки которой свисали разноцветные нитки.

– Да вот же они, – Уткин протянул ей брюки. – Я на табуретку сел – они и лопнули по шву.

– Батюшки! – произнесла, вертя в руках брюки, Ольга Иванна. – Ткань-то старая совсем. Тут даже шов не восстановишь. Глянь, Зинк!

Брюки перекочевали к Зинаидке. Та внимательно оглядела место, где раньше был шов, и робко сказала:

– Я могу только заметать вручную, на машинке не получится. Ткань держать не будет. Прасковья сказала, у вас важная встреча какая-то?

– Ну да, – опять соврал Уткин.

– Если пиджак сверху надеть – видно не будет. Я ниткой в цвет попаду – и не будет видно. Даже и без пиджака, наверное, не заметят. Только вы ноги в стороны не расставляйте, если на стул сядете. А стоя – так вообще не заметят.

– Правда?! – изобразил радостное удивление Уткин. – Вот вы меня обяжете!

– Долго зашивать? – спросил Зинаидку Костян Матвеевич.

– Чтобы хорошо – час, может, дольше…

– Лады. Садись к окну, там посветлее, а мы чайку попьем, а, бабы? Степан?

– Хм… Тогда и Альбинку зовите, раз такое дело, – постановила Ольга Иванна. Собираться – так уж вместе.

– Пойду ее крикну, – предложила Прасковья, будто стремясь загладить вину за свой визит к Матвеичу, хотя по графику имела на него полное право. – Тем более у меня-то чай налит, вернусь да и подогрею, а вы себе тут сами, да, Костян?

– Разберемся, разберемся. Иди. И без Фартука не приходи! – пошутил хозяин.

…Когда в кухне появились Альбинка-Фартук с гонцом Прасковьей, Уткин уже властвовал над умами новой компании, – вещал о журналистике.

– А, здравствуйте, – кивнул он вошедшей.

– Я вас помню, – заносчиво, как и в первый раз, ответила Альбинка. – Говорят, у вас с одеждой что-то стряслось.

– И я вас помню. А с одеждой – вот, помогают уже. Надеюсь, все будет в порядке, – Уткин кивнул на Зинаидку, которая на руках обметывала шов. – О чем я говорил? – Уткин вновь обратился к сидящим. – Да! Зарубите себе на носу: Уткин – фамилия чисто журналистская.

– Да как Уткин может быть журналистская? – закипятилась, вернувшись к спору, Ольга Иванна. – Птичья! Чисто птичья.