Жанна Гречуха - Рампа

– Ты, как всегда права, Жозефима.

– Сама ощущаю. Я красоту и порядок страсть как уважаю. И бережливость тоже. Французы – завсегда бережливые. А наши – «Гуляй, Вася!» Что начнут, то не закончут. Настроение у них меняется. Так мы – едем или разговоры будем разговаривать? А куды едем-то?

– В Италию.

Домовушка уютно устроилась в кармане дорожной сумки.

– Чтой-то я про такую и не слыхивала.

– Значит сразу и услышишь, и увидишь.

Она поправила свою шляпку и тихо спросила:

– Ты мне честно скажи: «Ты в ём сомневаешься или в себе»? Ежели в ём – остаёмся. А ежели в себе – едем. Он ведь для нас небось, и Дом приготовил.

«Неплохо, – подумала я, – для нас!»

– А где я-то жить буду?

– На кухне вестимо.

– Вот ишо! Я же – Жозефима. Не Акулина, не Матрёна, не Пелагея. Я не кака-нибудь, я – не из простых. Меня художница, Юленька, Златовласка, цельный месяц придумывала. Из счастливых лоскутков наряд шила. Косы – рыжие, заплетала. И песенки пела. По-французски! Вот ты, небось, по-французски, ни бум-бум, а она, может, меня для иностранцев готовила. Или для подружке своей, той, что для тебя мене выбрала. Всё про Наполеона рассказывала и про жену его, Жозефину, которая фиалки больше всех цветов обожала. Я тогда себе и имячко выбрала. Но чтобы свои, суздальские, не обижались, и могли Фимой величать, я чуток имя-то переделала. И зовусь – Жозефимой. Имя – обязывает. Так-то.

– Значит, ты – не из простых?

– Дык и ты – не из простых.

Я вздохнула.

– Детей рожать будешь? – деловито осведомилась Домовушка.

– Какая ты, однако, бестактная и бесцеремонная. Хоть и Жозефима. И в шляпке.

– Практичная я. Не в пример тебе. О будущем своём забочусь.

Ежели детишки пойдут друг за другом, дык ты со мной и пошептаться не успеешь. А мне компания нужна. Может возьмём ещё кого-нибудь? Везунчика, Ванюшку. Он – махонький. Ему и места-то много не надо. В карман можешь положить. И мне – забава. Он наш, суздальский.

– Нет. Новая жизнь в новых декорациях.

Домовушка протяжно вздохнула.

– Что в доме, то нажито, а что из дому – то прожито. Знай край, чтоб не упасть. Ты, значить, взамуж без приданого идёшь?

– Ага!

Домовушка обиделась.

– Не дразнись! Ты «ага!» не говоришь. Ты у меня – культурная. Я ведь и к тебе, и к Москве твоей не сразу привыкла. Знать, судьба моя такая, с тобой по белу свету мыкаться. Ладно, чего время тянуть, звони в колокольчик. Самолёт-то ждать не будет.

– Прощайте! Не поминайте лихом. Я была очень счастлива с вами.

Все мои игрушки незаметно смахнули слезу.

Я закрыла входную дверь и вышла на лестничную площадку. У меня было странное чувство, что моя прошлая жизнь – мне приснилась.

– Честно говоря, я вам не советую ехать в командировку в этом месяце. Впрочем, вы же всё равно поедете.

И Дама-астролог устало улыбнулась.

Вечером я вышла на балкон. Посмотреть на фонари. И вдруг они погасли.

– Что случилось?

С соседнего балкона меня окликнул Некто в кожаном пиджаке и белой рубашке. Мы раскланивались, встречаясь по утрам в кафе.

– Пойду посмотрю.

– Вы не против, если я составлю вам компанию?

(Мне хотелось сказать: «Конечно, против». Но что-то меня остановило.)

Тёмный, мрачный город. Мой спутник осторожно поддерживал меня за локоть. Неожиданно он зажёг фонарик.

– Разрешите представиться. Олег Ильин.

– Рената.

Разумеется, я его узнала. Его сериал только что с успехом прошёл по Первому каналу и я неосторожно воскликнула: «Как бы мне хотелось с ним познакомиться! Как бы он восславил музей Александра Блока! По моему сценарию». Космос услышал.

– Рената?

Внимательно посмотрел.

– Это ваше «второе имя»?

– Иногда мне хочется быть просто «частным лицом». Когда узнают, что ты – журналист, с удовольствием начинают рассказывать про свою личную жизнь, примитивно-скучную, как правило, откровенно несчастливую, поэтому я иногда разрешаю себе побыть инкогнито.

– Я читал ваши статьи. У вас лёгкое перо.

И тут раздались выстрелы. Совсем рядом. Он втолкнул меня в арку. Прижал палец к губам, погасил фонарик и прошептал:

– Спокойствие, только спокойствие.

(«У него маленький сынишка. Недавно Он ему прочитал «Карлсона, который живёт на крыше». )

Мимо нас промчался мотоцикл, и в свете фар я увидела двух подростков, стрелявших по окнам и гоготавших.

Мотоцикл сделал круг и тот, который был в шлеме, спокойно сказал по-русски: «На сегодня хватит. Слезайте. Вот ваш дом».