Богдан Шумячин - Воскрешение Лазаря

По парку с пуделем не бегал. Все гениальное просто: спускаешься в лифте вниз, щелкаешь секундомером и бросаешься по ступеням на двенадцатый этаж. В данном упражнении есть один пустяковый нюанс: за плечами должен быть стокилограммовый мешок с песком, и каждый раз результат нужно улучшать.

Утренняя гимнастика закончена. Поплавал в ванне вприхлебку с зеленым чаем, еще раз прокрутив в голове детали вчерашней работы. Осталось приодеться – и можно стартовать на охоту за лучшими экземплярами противоположного пола. Открыл раздвижную дверь большущего шкафа, в котором висело около тридцати пиджаков, куча всяческого тряпья: штанов, сорочек, джинсовых и кожаных курток на все случаи жизни. Выбрал бежевый костюм – такое сегодня настроение или зимняя маскировка. В другом шкафу разместилось собрание разномастной обуви, галстуки, носовые платки, носки, а также всевозможные парики, накладные усы и бороды, очки – месью имел склонность к перевоплощению. Головные уборы были представлены коллекцией шляп, кепок, панам и бандан. Зимний ассортимент был намного скуднее летнего: всего-то пара вязаных шапок и армейская ушанка. Как говорила бабушка, держи ноги в тепле, живот в голоде, а голову в холоде – рассудок должен оставаться холодным. На сей раз к костюму как раз пришлась пара черных ботинок и такого же цвета бабочка, для акцента, – значит, не зимняя маскировка. И наконец, полностью отменил версию маскировки ожидающий внизу бордовый «Ягуар». Машина была электронно-механическим воплощением виртуозной динамичности ее хозяина и понимала его по взгляду.

В этой однокомнатной квартирке, купленной с «первой получки», разместились гримерка и тренировочная площадка для утренней пробежки и высотных упражнений. Здесь можно было нормально поспать, так как об этом месте знали всего двое: хозяин и Господь Бог, но выспаться полноценно можно было только в деревенском домике в ста километрах от столицы. А для встреч с женщинами существовала съемная квартира в другом районе Москвы.

Однушка выглядывала лоджией на Измайловский парк, островок жизни, затопляемый болотом урбанизации. Сегодня пасмурно. Березняк пестрел карандашными царапками на акварельной бумаге. Это были не просто царапки, хаотичные каракули, а зашифрованные послания-предупреждения прежних цивилизаций нашему вымирающему миру. Устройство квартиры отражало философию ее владельца. Там, где должна быть кухня, расположились стеллажи с коллекцией спортивных сумок, портфелей, барсеток, кейсов, футляров для музыкальных инструментов. Кухонная плита и раковина отсутствовали. Холодильника тоже не было: питался хозяин квартиры свежепринесенными фруктами и овощами и запасов не держал. В ванной оказался электрочайник и что-то из кухонной утвари на открытой полке под зеркалом: чашка из нержавейки, в которой стояли ложка и зубная щетка, пластиковая тарелка, зубная паста, помазок с опасной бритвой и мыло. Это и так понятно, что чашка служила не только пристанищем для зубной щетки, но и приспособлением для чаепития. Можете не напрягаться, полотенце вы здесь не найдете – после принятия водной процедуры чудак-человек предпочитал высыхать естественным способом. Спал он круглый год на незастекленной лоджии в гамаке. К краю балкона была привязана и аккуратно смотана капроновая веревка длиной в двенадцать этажей – на всякий случай, ведь случаи бывают всякие. С этой же целью обнаружилась веревочная лестница на крышу.

Его звали Антон Лазарев, или просто Лазарь, – любитель восточного боя и киллер, если хотите, профессиональный. Только профессиональный киллер – это не постоянная работа для кого бы то ни было, скорее случайный и последний заработок. Да, работёнка ещё та! Соответственно, и хобби у Лазаря нашлось не самое обыкновенное: экстремально-рациональное преодоление городского пространства. Раньше еще не было такого новомодного названия, как паркур, и потому последователь этого непростого увлечения придумал для себя вполне доступное определение: уличная акробатика. Хобби с работой настолько переплелись, что образовавшийся жесткий высокоградусный коктейль можно было именовать стилем жизни.

Антон относил себя к категории вечно небритых мужчин, хотя для перевоплощений иногда приходилось тщательно выскабливать физиономию. На вид около тридцати, тридцати пяти. Коротко остриженный, среднего роста широкоплечий шатен с серыми, всегда грустными глазами. Керамическая улыбка рекламно поблескивала на загорелом лице, скрывая уязвимость. Не красавец. С внешностью серьезной, внушающей уважение. Богемная небритость и печальный задумчивый взгляд придавали ему импозантность.