Максим Марух - Игра Лазаря

Максим Марух

ИГРА ЛАЗАРЯ

(Фантастический роман)

© ЭИ «@элита»

Екатеринбург

2012

ИГРА ЛАЗАРЯ

Пролог

1

Соседи всё время забывали закрывать на лестничной площадке окно, когда выходили курить, и капитальная стена промерзала насквозь. В ванной комнате было так холодно, что Катя ёжилась, ступая босыми ногами по ледяному кафелю. Холод донимал, но не беспокоил её: подхватить простуду она уже не боялась.

Она прикрыла дверь и стала раздеваться. Руки дрожали, а пальцы не желали слушаться, когда она стягивала с себя юбку и майку. Наконец она справилась с нижним бельём, выпрямилась, и только теперь заметила своё отражение в зеркале над раковиной. Оттуда взирало худое рыжеволосое существо, похожее на измученную дворнягу. Синяки на груди ещё были свежи. В сочетании с бурыми отметинами на животе и запястьях, дворняга из зеркала выглядела жертвой не слишком заботливого хозяина.

Странно, но до этого момента ей совсем не хотелось плакать, а теперь вдруг слёзы разрушили невидимую плотину и сами нашли дорогу вниз по щекам. Катя облизала мокрые губы и поморщилась. В последнее время она испытывала от вкуса слёз то же самое, что утопающий испытывает от вкуса морской воды.

Катя резко отвернулась от зеркала, наклонилась над ванной и пустила горячую воду. Комната стала заполняться паром и теплом, но озноб никак не проходил. Чтобы поскорее согреться, Катя закупорила пробкой сливное отверстие, перешагнула через эмалированный борт и улеглась на дно.

Вода медленно поднималась вверх, погружая в себя сначала ягодицы, потом бёдра, живот, грудь. Когда воды стало по шею, Катя отрегулировала напор так, чтобы приток успевал уходить в слив. Выключить кран полностью не хотелось – звук стонущих в стене труб нравился ей больше, чем его отсутствие.

Пар густыми клубами окутал ванную. Зеркало запотело, в мутной дымке на смену реальности явились искажённые, размытые образы. Катя всмотрелась в них и увидела себя – ещё живую, ещё настоящую. Но то был лишь образ из прошлой жизни, которой уже не вернуть. Слёзы с удушающей силой сдавили горло, стало больно глотать. Никогда прежде не приходилось ей дрожать от холода в ванной, полной горячей воды.

Перед глазами вставали картины, одна уродливее другой. В ушах звенели слова, каждое новое больнее предыдущего. В памяти всплывали тошнотворные ощущения, чью мерзость никогда не смыть водой. Но всё это меркло перед тем, что произошло здесь всего несколько минут назад. Оно-то и стало последним кубиком на вершине шаткой башни, который окончательно нарушил равновесие.

И башня полетела ко всем чертям.

– Тебе никто ничего не предлагал, – напомнила себе Катя. – Ты сама всё придумала.

Ощущая боль от ушибов в груди, она потянулась к стеклянной этажерке у зеркала. Там её дожидались бритвенные лезвия в маленькой бумажной пачке.

Вода по-прежнему циркулировала, но всё равно не успевала очищаться. Ванну заполнял дурно пахнущий кумачовый сироп. Изломанные, перепачканные кровью лезвия валялись на кафельном полу – Катя извела всю пачку. Девушка медленно засыпала в горячей ванной, казавшейся ей теперь ледяной купелью, и едва заметила, как дверь в ванную открылась. Превозмогая навалившуюся сонливость, она подняла тяжёлые веки и посмотрела на вошедшего.

В дверях стоял совершенно незнакомый молодой человек.

Часть 1. День закрытых дверей

Глава 1. Восемь из десяти

« Кто спасает одну жизнь, спасает целый мир ».

– Талмуд.

1

От удара о стену дверь подпрыгнула, и четверо в спальне подпрыгнули вместе с ней. Щурясь и что-то бормоча, они подслеповато вглядывались в пришельца, застывшего в дверном проёме.

Из коридора потянуло свежим воздухом, и обитатели душной спаленки стали оживляться. Один из них – коренастый юноша в джинсовой рубашке, метнулся к окну и раздёрнул шторы. Комнату озарил ослепительный солнечный свет, нетипичный для Ростовской зимы. Обычно его заслоняет свинцовый заслон облаков, но сегодня небо было чистым, и с непривычки казалось почти индиговым.

Лазарь переступил порог и оглядел спальню. Как всегда, непритязательная и опрятная. Посередине так называемая «приёмная зона»: рассохшийся скрипучий диван, напротив два траченных молью кресла, разделённых торшером на гибкой стойке. От входа, через «приёмную зону» и до двери на балкон протянулся линялый зелёный палас, похожий на сброшенную змеиную шкуру. Слева доисторический кривоногий шифоньер с резными дверцами, справа односпальная кровать на металлической сетке с тумбочкой у изголовья. К окну в дальней стене приставлена облезлая школьная парта, заменявшая письменный стол.