Марк Герер - Хроники Фруктовой революции

Макс. Как я не понял сразу, что это он. Стал таким же худющим, как и Роб. Наверное, из-за этого я его не узнал. В детстве Макс был пухлым очкариком.

Я с трудом поднялся со стула и пошатнулся. Роб поддержал меня за плечо.

– Ничего сегодня не ешь. Это может тебя убить, – сказал он мне и тихо добавил: – Я тебя жду.

Будто хотел, чтобы Макс его не услышал. Будто это очень важно.

Я шел за Максом по обшарпанному коридору и держался за стенку, чтобы не упасть.

– Выход здесь, – кивнул Макс на железную дверь. – Пройдешь прямо минут десять и выйдешь на трассу.

Я спросил, где мы находимся.

– Бывшая скотобойня. Тебе сюда, – Макс толкнул деревянную дверь в конце коридора.

Прежде чем уйти, Макс похлопал меня по плечу и сказал:

– Ты держался молодцом. Но подумай хорошо, прежде чем возвращаться.

Со мной играли в какую-то игру. И участливое отношение Роба, его доверительность больше не казались мне искренними.

Я вошел в раздевалку. На грубо сколоченной скамейке лежали джинсы и майка. В углу висело зеркало. Я снял вонючее тряпье и посмотрел на свое отражение. В зеркале отражался скелет марионетки с суставами-шарнирами и огромными глазами на незнакомой маске. Раньше я был огромной бесформенной глыбой жира, с которой теперь искусный скульптор убрал все лишнее.

Душевая была огромной, перегородки делили ее на множество секций. Стены были выложены белым кафелем. Кое-где плитка отвалилась и обнажила серую штукатурку. Я стоял под струей ледяной воды и привыкал к своему новому телу. Чувство, что мою голову пришили к чужому туловищу, стекало вместе с грязной водой в дырку под ногами.

Мне повезло, на шоссе я тормознул первый же грузовик. Домой дополз только к обеду. Дверь мне открыла Рита. Она была в моей любимой майке с бандитской рожей Хайзенберга. Сначала она меня не узнала, потом бросилась на шею, едва не сбив с ног. Мама была на работе. Рита позвонила ей в библиотеку, и через полчаса она уже причитала и плакала, повиснув на любимом сыночке. Я ничего не сказал, где был. Наплел, что очнулся на шоссе и ничего не помню.

Мама меня без конца трогала, не веря, что скелет перед ней и есть ее сын. Тут же заметила, что у меня нет ногтей. Я чувствовал себя вещью, которую придирчиво осматривают после того, как она побывала в чужом пользовании.

– У нас будет внук, – сказала мама и улыбнулась Рите.

Я хотел спросить – у кого это у вас, но сдержался. С недовольством отметил, что внешне мама ничуть не изменилась. Ни постарела на десять лет, ни стала полностью седой, ничего такого. Будущий внук стал для нее отличным утешением.

Мама хотела отвезти меня в больницу, но я отказался. Сил у меня было мало, и я отключился, как только добрался до кровати. Но ненадолго. Меня разбудил запах жареной курицы. Мама решила отпраздновать мое возвращение. В детстве она мне всегда ее готовила на день рождения.

Я вдыхал запах горелой куриной кожи, смазанной чесноком и майонезом, и стал задыхаться. Я открыл окно, но этот запах перебивал свежий воздух. Меня вырвало прямо на подоконник. Мне стало страшно. Внутри была пустота. Это ощущение шло из желудка. Он не хотел мяса. И еще одно неприятное открытие. Я не был рад возвращению. Взаперти я принадлежал только себе, и никто на меня не претендовал. Там были только я и мое тело.

Я пытался себя убедить, что во всем виновато длительное голодание, что кусочек жареной курицы пойдет мне только на пользу. Но желудок обещал, что не примет мяса. Я попытался унять дрожь и незаметно проскользнул в ванную за тряпкой, чтобы убрать за собой.

Мама не давала мне снова заснуть и заглядывала в комнату каждые десять минут. Я сделал над собой усилие и вышел к праздничному столу. Тут меня ждали очередные новости. Мама устроила Риту к себе в библиотеку. Хитрый ход конем, чтобы уйти в декрет, не проработав и полгода. В университете Рита взяла академический отпуск.

Все было решено без меня. Благополучное оптимальное решение. Две женщины против всего мира ради одного ребенка. Идиллия, которую я немного подпортил своим возвращением. Я наблюдал, как план на ходу перекраивается. Меня включили в семью и отвели в ней свое место. Окончить университет. Выйти на работу. Приносить в дом деньги.

Мама вытащила из духовки запеченную курицу с картофелем. Отломила две ножки и положила на мою тарелку. Я сказал, что не буду, и отодвинул тарелку.

– Я тебя не узнаю, – со стоном сказала мама. – Что они с тобой сделали?

Вдруг я вспомнил случай из детства, как в первом классе мама меня кормила геркулесовой кашей. Последние несколько ложек я так и не смог проглотить и весь день ходил с полным ртом каши. Выплюнуть я ее смог только дома, когда разрешила мама. Этот случай она рассказывала всем знакомым с большим умилением. Я расхохотался и встал из-за стола. Рита и мама смотрели на меня как на помешанного. Давясь от смеха, я пошел спать.