Алекс Комаров Поэзии - Мои воспоминания. Проза

10. Так кончилась моя школа. Если не считать того, что нас посадили в автобусы, отвезли на улицу Горького – сейчас Тверская, где мы всю ночь прогуляли на Гоголевском бульваре. А перед вечером я впервые в жизни распил с Костькой в школьном туалете на улице четвертинку водки. Выпить всю мы не смогли так как быстро опьянели. Остальное допил «Клоп» крутившийся рядом, парень из 6—7 класса родной брат нашей одноклассницы Светки Скорняковой.

Дальше я успешно завалил экзамены в институт и пошёл на завод учеником слесаря. Где и закончил, вечерний техникум и вечерний институт в последующие годы. Начал было писать стихи, но мой начальник сказал – плохо, ничего из тебя не получится – на словесном фронте и я угас до пенсионного времени, чтобы страна получала больше продукции и дедукции. Сейчас тоже не пойму – как это у меня пишется и стоит ли продолжать дальше писать о чём-то. Скажите, а то ведь кроме жены и слова не слышу. А мне это важно.

А учителя – ну пусть им действительно помогут. Хоть с сегодняшнего дня. Тогда, я считаю, и работать они станут с огоньком, и молодёжь станет намного грамотней и производительней. А страна от этого только в выигрыше будет.

Голосом Аркадия Райкина или Коклюшкина (тот писатель, что писал монологи для эстрадных артистов) на сцене звучит следующий монолог при встрече двух соседей по этажу:

– Слыхал, а Борька-то из пятой компьютер внуку купил… тьфу на него… дааа… так знаешь, у них там всё не так – как у людей они компьютер этот «компом» кличут, и теперича, да «ускоряются», тьфу…

И ты знаешь, всё там не так. Вот раньше были гнёзда в радиоприёмниках такие,… это понятно, помнишь да… а теперь энти гнёзды «портами» звать надо… да… ускоряются… Да что там… Корпус с платами знаш как теперь зовут «железом», да, ускоряются, мать твою, тьфу…

Шо, шо, да я о молодёжи и говОрю. Они усе сегодня не так и влюбляются даже ведь заразы, да… Как так?, А так.

Во-первых, любовь – это пережиток прошлого, как говорят сегодня, и с ним надо бороться всеми силами, так как он пошёл против теории о демографии обчества. Влюбляются они…

Раньше, как было – мало браков, но много детей. а теперь – много браков, но мало детей, да ещо эти приплелись тут, как их, ну сам знаш. Вот так брак с любовью и не соответствует. Влюбляются они…

Во-вторых – девицы все как одна замуж хотят почему-то? А зачем им, природой и так всё определено, время подходит, вот они и рожают детей сами, размножаются значит. От кого? А тебе не всё равно, сиди и помалкивай. Влюбляются они…

Во-третьих – этот вопрос о любви-нелюбви сложный, его надоть изучать всем обчеством, а не так, с бухты-барахты решать. Ну ладно, сосед, пойду я, а то мне завтра на работу рано, пока.

Назавтра встречаются соседи по этажу снова.

– Привет, сосед, я знаш чего слыхал, что баба сколько раз потом не выходит замуж – всё равно рожает детей похожих на первого свого мужа, али любимого когда-то до самой постели, приятеля. Гены первого всегда сильные такие.

Я думаю, что это он говорит ей: «На тебе, на тебе».

Поел, разморило, на другом конце стола сидит жжжена, а ели мы манную кашу. Я с вареньем умял две тарелки.

После чая она и говорит: «Наелся милый?» «Да, – отвечаю, – конечно, спасибо», – а сам о быке на вертеле думаю, и двух небольших бочонках пива тёмного.

Жизнь штука сложная и надо иметь очень сильное я, чтобы противостоять её напору. Так, поступая каким – либо способом, мы реализуем это я. Но это может не понравиться рядом живущим. И они тебе мстят. Так было у меня.

Однажды к нам в дом вошла чёрная, в смысле со смоляными волосами, ещё не старая женщина и спросила..Здесь сдаётся комната.. Мы с мамой жили тогда очень бедно. Она была инвалидом, отец давал на моё воспитание очень мало и я рос, по большей части, предоставленный себе самому. Мы вынуждены были сдавать одну из комнат.

Женщина была не одна. Сын, как потом я узнал – Валентин, и дочка Тома сопровождали её. Тамара была одного возраста со мной и сразу положила на меня взгляд. Они потом каждый год приезжали к нам и жили уже без всяких денег, а мама тёте Фане стала почти подругой.

Мне было тогда лет четырнадцать. Я увлекался рыбалкой. Валентин и его отец, тоже, как оказалось, любили половить рыбку, а особенно карася. Я показал им пруд, где тот ловился, и мы часто туда ходили втроём поудить.

Валентин был старше меня лет на семь, но мы с ним быстро нашли общий язык. Отец его был замкнутый, но приятный дядька, он работал директором какого-то предприятия, и никогда не ругал ни сына, ни меня. Мы все трое скоро стали друганами-рыбаками. Отец Вали всегда привозил из Москвы мотыля и через час мы уже сидели по разным сторонам пруда и смотрели на поплавки