Петр Алешкин - Предательство. В борьбе за литературу

В советское время, когда выходило произведение более-менее значительное, интересное, о нем тут же узнавали буквально по всей России. Я, будучи слесарем-сборщиком тракторного завода в Харькове, мгновенно узнавал о том, что в таком-то журнале появились новые рассказы Шукшина или Распутина, или интересный роман малоизвестного писателя, и тут же бежал в читальный зал нашей заводской библиотеки. Я привел этот пример для того, чтобы показать, что даже простой рабочий был в курсе литературных событий. А про интеллигенцию и говорить нечего. Они не пропускали ни одного заметного явления в литературе, читали, активно обсуждали между собой.

Почему же такого не происходит сейчас? Дело в том, что тогда была критика. Сейчас критики нет вообще, она не существует, не существует тоже по ряду причин. Критики такие же люди, им нужно на что-то жить, как-то зарабатывать на хлеб, кормить семью. Статьями сейчас не заработаешь на хлеб. Поэтому большинство статей и рецензий пишется за деньги, а за деньги любое малоодаренное произведений нужно непременно показать высокохудожественным. Иначе не заплатят.

Критики, которые служат в журналах и газетах, вынуждены обслуживать только писателей группирующихся вокруг этого издания. Нужно опять высоко оценивать низкохудожественные вещи писателей этого круга. Не будешь поступаться принципами, потеряешь работу. Читатели, поверив таким критикам, покупали книги, начинали читать и видели, что их обманули. Поэтому доверие критика потеряла быстро. Анализом художественных достоинств и недостатков произведений никто сейчас не занимается.

Вводят в заблуждение читателей и литературные премии. О них уже говорилось здесь. Нынешние премии литературного процесса не отражают. Дают их либо за кресло литературному начальнику или приближенному к этому креслу, или тому, кто умеет их ловко выпрашивать, выбивать у учредителей этих премий, но только не за качество литературных произведений. Если судить по премиям о значимости писателей, то самым крупным у нас будет поэт Лев Котюков, у него вроде бы этих премий за сорок перевалило, его имя в Книгу рекордов Гиннеса нужно вносить. Второй писатель по значимости по премиям, наверное, будет Валерий Ганичев, который за свое кресло просто собирал все премии, которые существует у нас, количеством я не интересовался, может быть, он уже опередил Котюкова.

Книг выходит много, все не перечитаешь, а реальный компас в книжном мире утерян. Читатели думают, что если книга получила премию, если ее хвалят критика, значит, это лучший образец современной литературы. И увидев, что это обыкновенная графомания, думают, что если уж этот расхваленный роман дрянь, то вся современная русская литература гроша ломанного не стоит.

Еще одна причина такого положения в литературе: связь между поколениями писателей утрачена. В русской литературе всегда старшее поколение писателей помогало встать на ноги вслед идущему поколению. Возьмем только советский период: все мы знаем скольким писателям помог Максим Горький, поддержал, внушил уверенность в своих силах. И те писатели, которым Горький помог, помогли лейтенантам, пришедшим в литературу после войны, поддержали, о них писали, дружелюбно анализировали их произведения. Эти лейтенанты, Юрий Бондарев, Григорий Бакланов и другие, поддержали следующее поколение писателей.

В прессе много писали о легендарном Читинском литературном семинаре, когда была открыта сразу целая плеяда талантливых писателей – Александр Вампилов, Валентин Распутин, Вячеслав Шугаев, Юрий Скоп, Андрей Скалон. Почему вдруг из одного рядового обычного регионального семинара вышло столько известных писателей? Просто потому, что приехали туда доброжелательные писатели из Москвы во главе с Семеном Шуртаковым. Они не только словом поддержали, одобрили произведения молодых сибиряков, внушили им уверенность в своих силах, но и, вернувшись в Москву, стали пробивать их рассказы в журналы и издательства, писать о них. Вот те сибиряки и выросли в крупных писателей. А был тогда в Чите обычный семинар.

Не приехали бы туда доброжелательные писатели из Москвы и, убежден, многих бы из названных имен, тогда молодых, мы так бы и не узнали. Валентина Распутина, в то время автора трех маленьких публицистических книжечек, автора нескольких рассказов, никто не знал, и никогда бы не узнал, если бы о нем не заговорили в Москве, если бы его не поддержали, если бы не стали писать о его повести, пробивать ее в печать.