Петр Алешкин: Предательство. В борьбе за литературу

Но свербило всё сильнее. Утром я был готов.

С Михайловым разговор был короткий, я согласился. И вот Секретариат, обсуждение кандидатур на должность директора. Начали с Ханбекова, главного редактора художественной литературы Госкомиздата СССР. Секретари выступали, хвалили его так, что я краснел, вжимался в кресло, чтоб стать незаметней, клял себя за то, что притащился сюда. Стыдно будет перед всеми, когда изберут Ханбекова: мол, разгубастился я, прилетел на Секретариат, директором захотелось стать. По тому, что говорили о Ханбекове, лучше кандидатуры и быть не могло. Я и сам бы с удовольствием проголосовал за него. Следующим шел Мезинов, бывший секретарь парткома МО, хорошо знакомый всем секретарям человек. История повторилась. Его хвалили, а я вжимался в кресло. И третьего – Игоря Ляпина, бывшего главного редактора издательства «Детская литература», и четвертого – Владимира Цыбина, известного поэта, приняли на ура. Я успокоился, смирился, что директором не стану, приготовился перенести неудобство поражения. Радовало то, что почти никто из секретарей меня не знал, да и лица большинства присутствующих мне незнакомы. Очередь дошла до меня.

Михайлов представил меня, рассказал, как уговаривали. Я видел, что разглядывают меня с доброжелательным интересом. Началось обсуждение. И тут я услышал о себе столько хорошего, что ни до этого, ни после никогда не слышал. Оказалось, что кое-кто знал о моей кооперативно-издательской деятельности. Не знаю, искренне ли говорили обо мне хорошие слова, или, узнав, что начальство склонно видеть директором меня, потрафляли ему. Скорее всего, второе.

Дали слово кандидатам. И тут оказалось, что из пятерых присутствую только я один. Я поднялся, сказал, что не сразу согласился, что размышлял долго, пока не решил для себя, что смогу.

Голосование. И новая неожиданность. Все секретари единогласно проголосовали за меня.

Итак, я директор нового издательства. Начинать работу с 1 января 1990 года. Впереди полтора месяца. Ночами я думал о будущей работе, планировал, что сделать, чтобы быстрее пошли книги. На заседаниях парткома, когда обсуждались будущие дела издательства, говорилось, что, если будет издано в первом году работы книг десять, и то хорошо. Я же для себя поставил задачу издать сорок книг, но требовал потом, чтоб издали шестьдесят.

Московские писатели, создавая новое издательство, хотели построить его работу по-иному. Во главе должен был стоять не директор, а главный редактор. Это первое отличие издательства от существующих. И второе. Хотели сделать правление работающим постоянно, чтобы писатели были хозяевами в издательстве, чтобы каждая рукопись была под их контролем. Правление было избрано раньше, чем директор. Выборы проходили шумно, бурно, со спорами, обидами. Оставалось избрать главного редактора.

Я знал, что на пост главного редактора три кандидата: Игорь Ляпин, Владимир Цыбин (о них я уже упоминал) и Леонид Бежин. Бежин – один из главных героев моего повествования, потому и скажу о нем побольше. Мы с ним одногодки. Десять лет считались приятелями. Познакомились в литературном объединении «Зеленая лампа» при журнале «Юность». Оба посещали семинар Андрея Битова – Владимира Гусева. Мы были тогда молодыми литераторами, выпустили по одной книге. Я только что переехал в Москву и работал плотником в РСУ, а он – филолог, кандидат наук – научным сотрудником в институте. Я провинциал, крестьянский сын, а он коренной москвич, внук Арбата. Я внимательно следил за новинками литературы, особенно молодой, слышал о нем, читал его книгу. Встретились впервые на занятиях семинара. Меня поразило, что выступал он как-то академично, монотонно, правильно и суховато. Кстати, в «Зеленой лампе» я приобрел близкого друга, с которым теперь провожу много времени, утешаюсь при неудачах. Это Валера Козлов. Сейчас он член Союза писателей, чудесный прозаик, художник слова. Но, к сожалению, мало пишет.

Познакомился я в «Зеленой лампе» и с Петром Паламарчуком. Как и Бежин, он внук Арбата и кандидат наук. И Валера, и Паламарчук будут многократно появляться в моей истории, потому я и знакомлю вас с ними. Но продолжу о Бежине. Как видите, жизненный опыт у нас разный, писали о разном, характеры тоже разные: я эмоциональный, вспыльчивый, несдержанный, а он спокойный и, как мне казалось, интеллигентный. Я не знал, что интеллигентность – это состояние души, а проницательностью, умением заглянуть в душу человека я никогда не отличался. И так был нелепо воспитан, что считал всех, с кем знакомился, добрейшими людьми, что никто мне никогда зла не сделает. И знаете, почти до сорока лет мне никто никогда не делал зла. Видимо, мне везло на друзей и знакомых.