Андрей Пшеничников - Притяжение Красной планеты. Рассказы, стихи, мысли

Через лес проходила дорога, выводившая на противоположную сторону речки. Здесь когда-то была ещё одна улица села. Теперь же её дома стояли заколоченные, а некоторые были совсем разобраны или развалились сами. И всё же среди этих заросших бурьяном развалин жил один человек. Это был старик-алкоголик, которого в селе звали Шубой. Он жил без света, газа и воды. В его доме даже не было полов. Еду себе он готовил зимой на печи, а летом прямо под открытым небом, на костре. Во время своих прогулок смерть иногда встречала Шубу идущего через лес с бидончиком в руках в село за водой. Шуба единственный, кто не пугался смерти, а, напротив, завидев её, нагло ухмылялся. И это было ещё обидней.

Летом смерть скучала так же, как и зимой, и только когда в селе случались похороны, она немного приободрялась. А умирали здесь часто. В селе было много стариков, которым уже перевалило за девяносто. Много умирало молодых от водки. Нередки тут были и самоубийства. Примечательно, что совершали их люди в основном зрелого и даже пожилого возраста. Бабы обычно травились, а мужики вешались где-нибудь в сараях. Когда покойника несли по улице, провожая всем селом в последний путь, смерть выходила в палисадник своего дома и из-за растущих там берёзок наблюдала за похоронной процессией. Она с неудовольствием отмечала, что по-настоящему убитыми горем выглядели всего два-три человека, а остальным было, в общем-то, всё равно, и они просто выполняли обычай. После похорон дня четыре смерть пребывала в хорошем настроении, даже пыталась что-то напевать своим беззубым ртом, но потом ей снова становилось скучно.

На смену жаркому и сухому лету приходила тёплая и такая же сухая осень. Только по утрам иногда бывало довольно прохладно. Именно в такие дни в лесу зарождался туман. Он сначала копился там, всё больше густея, потом приходил в движение, клубясь, выползал из леса и скоро поглощал село. Тогда белое молоко тумана плавало в палисаднике за окнами дома, где жила смерть, и, казалось, хотело пробраться внутрь. Но тщетно. Поднимавшееся всё выше солнце скоро растопляло туман, к обеду становилось даже жарко, и смерть снова выходила на свои прогулки.

Село лежало в осенней дымке. По субботам топились бани. Сельчане копали картошку. Уборка урожая была в самом разгаре, и смерть теперь часто могла наблюдать, как с машинного двора в поля гуськом выходили старые комбайны, покачивая своими длинными жатками. С полей грузовые машины везли зерно на мехток, гул которого не замолкал на этот раз и ночью. И глядя на всю эту муравьиную возню, смерть думала о том, как много людям нужно для жизни, и что гораздо проще и легче умереть, чем жить.

Начиная с октября, всё чаще выпадали пасмурные дни, но без дождя. Сразу холодало. Всё небо затягивалось свинцовыми клочковатыми облаками, от которых делалось почти темно. Смерть тогда потеплее укутывала своё тощее тело в какие-то тряпки, брала в руки палку и шла на кладбище.

Дорога поднималась на взгорок. По мере подъёма всё явственнее ощущалось сырое дыхание облаков, до которых, казалось, можно было дотянуться рукой. Вот и остался позади машинный двор. Ферма с длинными коровниками, водокачкой и громоздким зданием кормоцеха была теперь совсем рядом. И нигде ни души, только сверху, с кладбища, доносится редкое карканье ворон. А вот и полуразрушенная колхозная столовая, где когда-то дядя Саша выпил свою последнюю бутылку. Наконец смерть скрывалась в подвижной завесе низких облаков и входила на кладбище.

Туман был такой густой, что за десять метров уже ничего нельзя было разглядеть. Смерть не спеша бродила между крестами и памятниками, читала надгробные таблички, разглядывала фотографии. Возле могил стариков она почти не задерживалась, зато подолгу стояла над могилками детей. Кладбище было довольно большим. В тумане, заблудившись, смерть заходила иногда на старую его часть, где не было ни табличек, ни фотографий, а только холмики земли с рассохшимися почерневшими крестами, да множество ворон. Последних смерть особенно не любила. Всякий раз, когда какая-нибудь ворона подворачивалась ей под руку, она старалась ударить её своей палкой, но всегда промахивалась. Ворона тяжело снималась с места и благополучно скрывалась в тумане. Было хорошо слышно, как она не отлетала слишком далеко, а садилась где-то совсем рядом и недовольно каркала.

Под конец, устав бродить пот кладбищу, смерть находила три расположенные рядом могилы, с фотографий которых на неё смотрели молодой человек, пожилой мужчина и глубокая старуха. Это были могилы дяди Саши, деда Коли и прабабушки Химы. Постояв какое-то время возле них и окончательно замёрзнув, смерть уходила домой.