Евгения Букреева - Красавицы и кубки

– Не нарочно, твою мать! Ты что, инвалид, что тебя ноги не держат? И вообще, дорогуша, в следующий раз проводи свои экспериментальные полеты в безлюдных местах! А то, убьешь кого ненароком!

Я уже вполне пришла в себя, и эти ее выпады стали меня задевать. Нет, ну я ведь и правда была ни в чем не виновата!

– Я уже сказала, что сделала это не нарочно, и извинилась. По-моему, этого достаточно!

– Да ладно, Ариш, что ты на девочку напустилась, – неожиданно подал голос в мою защиту один из курильщиков. – Ну, споткнулся человек, с кем не бывает. Девушка, – обратился он ко мне, – Вы не сильно ушиблись?

– Не сильно, – заверила я, пытаясь просочиться мимо группы и слиться со стеной.

– Конечно, ей-то что, – ворчливо отозвалась Арина, – У меня живот мягкий. А вот стенка, блин, твердая. Всю спину мне отшибла, птица гамаюн хренова. Ладно, черт с тобой, живи.

И она с достоинством повернулась ко мне и к своим приятелям спиной.

Она была хороша, эта Арина, высокая, статная, с большой грудью и длинными стройными ногами. Черное платье сидело на ней безукоризненно, как вторая кожа. Я видела такое же в магазинчике, тут недалеко, каюсь, не смогла удержаться, и перед визитом к Дмитрию Витальевичу заскочила в него, заинтригованная большой вывеской о распродаже. Очень хорошее платье, и с учетом скидок, совсем недорогое. Вот только соприкосновение со стеной не прошло для него бесследно, увы, вся горделивая спина Арины была вымазана кривыми мазками побелки, словно по ней прошелся кистью спятивший маляр.

С чего это я так осмелела? Или это мой личный внутренний чертенок вышел из спячки и дернул меня за язык. Я издала сдавленное хрюканье и произнесла:

Узнав такую «прелестную» новость Сабонис изменился в лице так страшно, что у меня стали подкашиваться ноги, и я подумала о том, что совет о клинике Диккуля был не так уж плох, как показалось в начале.

«А теперь бежать!» – скомандовал мне, притаившийся внутри чертенок. Но я не успела. Арина на глазах превращалась в фурию, и эта метаморфоза заставила меня окаменеть.

– Блин, дура, да ты вообще понимаешь, что ты мне платье испортила! Или у тебя с мозгами такая же проблема, как и с координацией движения? – заорала Арина, – И при всем при этом у тебя еще хватает наглости шутки плоские отпускать! Да ты совсем, что ли, блаженная? Ну и что мы будем теперь делать?

А вот это уже было вранье. Во-первых, на Черкизоне я ни разу в своей жизни не была, тем более что я слышала, что его уже закрыли. А во-вторых, цену платья я запомнила, ага. И вот то ли вранье это меня взбесило, то ли чертенок, гад такой, все-таки добился слияния с моим разумом, но отреагировала я быстро и не без удали.

«Умирать так с музыкой!» – рявкнул чертенок, и я громко озвучила следующее:

– Платье ваше, девушка, на распродаже в соседнем магазине стоит сущие копейки, к тому же штукатурка прекрасно отстирывается. Если для Вас это так принципиально, то я прямо сейчас могу дать вам рублей пятьдесят, на горсточку стирального порошка, необходимого для приведения испорченной шмотки в божеский вид. Да, и спасибо большое, что благодаря Вашему большому, мягкому животу я смогла избежать травмы.