Виктория Трелина - Жила-была девочка – 2. Юность на границе тысячелетий

Когда мы снова поднялись на второй этаж, толпа заметно поредела. К выходившим из аудитории, уже никто не подбегал с расспросами, а возле входа стояла очередь из «смельчаков». Всем надоело мучительное ожидание, люди проголодались, хотели поскорее разделаться с экзаменом и уйти домой. Мы с Ирой стали спрашивать, кто после кого заходит, в итоге заняли места почти в хвосте очереди. Когда вышла моя Макарова я не видела, и не знала, сдала ли она экзамен.

…Я вошла в аудиторию чуть раньше своей очереди: кто-то в последний момент испугался и уступил мне своё место. Здесь, склонив головы над листочками с печатями, через стол друг от друга, сидели девочки. В приёмной комиссии три женщины: одна толстая с высокой причёской, вторая совсем не старая, но с седой косой и серым платком на плечах, третья-обычная, с добрыми глазами. Она и показала мне взглядом на билеты, я вытащила первый попавшийся левой рукой (такая примета была у меня ещё со школы), и пошла готовиться. Мне достался Достоевский со своим Раскольниковым, и поэты военных лет. Я возликовала. Эти темы я знаю отлично. Мне даже незачем было готовиться. Для вида я посидела за столом несколько минут, послушала, как Данил с серёжками в ушах – парень с подготовительных курсов, вполголоса увлечённо рассказывал приёмной комиссии о повести Булгакова «Мастер и Маргарита» (умный парень, кстати, оказался, хотя и сидел на курсах на «галёрке»). Он вышел из аудитории с пятёркой, а я на вопрос: «кто готов?» сразу подняла руку.

Пока я уверенно рассуждала на тему «твари ли мы дрожащие или право имеем?» преподавательница с причёской что-то писала, не поднимая головы, та, которая с платком, несколько раз вставала, сморкалась и пила воду из маленького стаканчика, а женщина с добрыми глазами внимательно меня слушала, улыбалась и кивала.

– Ну, что скажете, Татьяна Фёдоровна? – Спросила её «причёска», когда я выдохнула – Всё понятно? Пусть идёт?

Оказывается, она тоже меня слушала.

– А что там у нас во втором вопросе? – отозвалась добрая женщина – поэты Великой Отечественной? Стихотворение на Ваш выбор, прочтите, пожалуйста. – Обратилась она ко мне на «Вы».

Я читала «Варварство» Мусы Джалиля. Это стихотворение не из школьной программы. Я выучила его давно – в детстве, потому что оно брало за душу. Я читала выразительно, с паузами:

Они с детьми погнали матерей

И яму рыть заставили, а сами

Они стояли кучка дикарей,

И хриплыми смеялись голосами…

Приёмная комиссия слушала, не шевелясь, «причёска» больше не писала, «коса» убрала свой носовой платок, и откинула шейный. У «обычной женщины» добрые глаза наполнились слезами. Она их совсем не стеснялась, слушала, продолжая кивать, и шевелила губами – читала про себя вместе со мной.

Если честно, я знала, что это стихотворение в моём исполнении, вызывает такую реакцию. Я уже доводила им до слёз жюри на Прохоровском конкурсе, посвященном 50-летию Победы.

На словах «Две жизни на земь падают, сливаясь. Две жизни и одна любовь…» я театрально опустила глаза, и заметила, что в листочке напротив моей фамилии стоит «пять».

Закончив читать, я улыбнулась и приготовилась вставать, а «обычная» женщина, смахивая слёзы, вдруг попросила уже на «ты»:

– А прочти ещё что-нибудь.

Я поняла, что моя судьба на сегодня уже решена, и это уже она просит не по-преподавательски, а по-человечески. Я знала, что ещё прочесть, раз уж им не хватило эмоций…

Я прочла «Чулочки» того же автора, чем довела Татьяну Фёдоровну почти до рыданий.

…После экзамена я еду не к Нинке, а прямо домой – хочется поскорее обрадовать маму.

– Ну что? – произносит мама, едва открыв мне дверь, фразу, которую я слышала сегодня десятки раз

– Пять! – неожиданно громко выкрикиваю я, не сумев сдержать радость

– Врёшь…

Мама не может поверить в мои способности, но её глаза мгновенно наполняются радостью.

До следующего экзамена три дня. За это время я успеваю уже самостоятельно съездить к Ксюше, поночевать у Нинки, встретиться с одноклассницей Муртазаевой и заехать в гости к Королёвой вместе с Лёшкой.

Летний город, старые друзья, бесконечное мороженное из ларьков, пепси-кола рекой, какие-то брелочки, заколочки, музыкальные шкатулки, журналы «Сool», постеры с певцами, кассеты, – всякая дребедень, которой здесь на каждом шагу так много, и которую я теперь могу сама себе покупать. Парк аттракционов, романтические поездки в маршрутках, подъезд, где мы с Лёшкой долго прощаемся вечерами.