Евгения Морозова: Гром. Сборник рассказов

Наконец подошел автомобиль такси и друзья отправились дальше, их путь продолжался.

И сейчас Гром видел много красивых цветов, возвышающиеся горы, покрытые густой зеленой растительностью, новые ароматы цветущих лиан… холмистый ландшафт приморского побережья оказался неожиданными для Грома, и он часто заглядывал в глаза Николаю, словно просил его рассказать, куда же это мы прибыли?

Хоста! Город его детства, как много детских и юношеских воспоминаний связано с этим поселком. Правда, поселком Хосту уже не назовешь. Николаю было приятно видеть произошедшие изменения. Особенно после проведения больших олимпийских игр в Сочи! Даже проезжая по трассе вдоль моря уже чувствовался более высокий статус черноморского побережья.

Водитель такси с улыбкой наблюдал за реакцией собаки, а Гром буквально как ребенок радовался увиденному. Вот наконец они начали подниматься в гору, у ручья Видного, и открылась родная улица Розовая, названная по имени самых распространенных тут роз, которыми были увиты все дома. Здесь начинался частный сектор.

Родной домик стоял одинокий, калитка была завязана проволокой. Справедливости ради надо сказать, что это был не домик, а обычный просторный дом. Правда, одинокий. Никто не согревал его душу, три года только солнечные лучики гуляли здесь, проникая сквозь оконные стекла.

И сейчас Николай с большим волнением в душе открыл калитку, они с Громом вошли во двор и огляделись.

Буйная растительность была здесь единственной хозяйкой. Кусты вьющихся роз, разросшиеся так обильно, покрыли собою весь забор, розы были желтые, красные и белые с розовыми прожилками и крапинками и даже с сиреневым оттенком. Сливы, вишня и алыча уже начали созревать, урожай был обильным, а яблонька у крыльца просто не могла выдержать тяжести яблок, которые еще не налились, но их было так много! Николай подумал, что завтра же надо будет сделать подпорки под ветви яблони, чтобы они не подломились от тяжести плодов.

Яблоня была самым любимым его деревом, потому что с детства он начал осваивать его, и уже лет в 10 научился забираться на самые верхние ветви. Сначала мама волновалась, бросала всю работу и стояла в ожидании, пока проказник Николка спустится вниз живой и невредимый. Потом поняла, что скалолаз из него получился отличный и перестала опекать его. На каждом дереве были скворечники, который Николай мастерил сам, причем некоторые из них были в хорошем состоянии и служили птичкам удобной квартирой до сих пор.

Какое-то необычное волнение охватило Николая, опять ощущение того, что мама рядом и видит его и радуется, что ее единственный любимый Колюшка снова в родном доме. Как жаль, что мама ушла так рано… И как все-таки как необычно его состояние, как неразрывна их связь, буквально почти голос ее слышит! И он тихонько прошептал: Мам, ну вот, видишь, обещал приехать к тебе в июле, а получилось, в мае – и навсегда!

Растроганный Николай подошел к входной двери и начал искать ключи.

Гром понял, что этот дом – конечная остановка их путешествия, успокоился, но дождавшись, когда Николай наклонился взять чемодан, быстро лизнул его в нос и радостно гавкнул, и этим сказал хозяину: Всё, мы дома! Ура!

Вот так неожиданно для самого Николая круто поменялась его жизнь. Он даже не мог осознать, что спешить никуда не нужно, можно спать сколько вздумается, нет перестрелок, перехватов и рейдов. О службе мог напоминать только Гром, с которым были связаны трудовые будни.

Казалось, и Грому не верилось в такие перемены в его боевой жизни.

Они каждое утро радовались солнцу!

Несколько дней Николай копался в саду, приводил в порядок деревья, уничтожал сорняки. Зато как было приятно находиться в саду, под вишней обновил старенький столик, скамеечки. Заржавевший мангал заменил на новый. Установил металлический каркас для костра, держатель для котелка. Одним словом, все лето будет приятно готовить на улице, и тут же устраивать трапезу. По крайней мере, Николай не собирался тут жить в одиночестве и скуке.

Выложил плиткой тротуарчик от крыльца до калитки. Все соседи тут же навестили Николая, пожелали ему скорейшего обустройства в родном доме.

Дошла очередь и до внутреннего убранства дома. Николай подсознательно отвлекал себя работами во дворе, чтобы как можно дольше не начинать ремонт в доме. Он понимал, что теперь будет жить здесь постоянно. Нужен хотя бы минимальный ремонт, но сердце разрывалось от мысли, что могут исчезнуть вещи, которых касались мамины руки.