Галина Долгая: Призрачное очарование осени. Женские рассказы

Поэтому сейчас она стремится к приключению, страстно желая почувствовать восхищение собой. И не просто прочитать его в письмах, а увидеть в глазах, увидеть и утонуть… «Нет, нет, только без несчастных случаев! Всего лишь дружеское общение и не более того!»

Поезд замедлил ход. Три часа протекли быстро, но теперь минуты растянулись, и Лаура не могла дождаться, когда же поезд, наконец, остановится.

Вагон дернулся и затих. Лаура выглянула в окно, отодвигая занавеску. На перроне почти никого не было. Один-два пассажира вышли размяться и покурить. Мимо вагона прошла женщина, зычным голосом предлагая пирожки. Лаура заволновалась, но теперь от того, что клюнула на дурацкое предложение – ее никто не встречал! «Ведь я так и думала – розыгрыш! Господи, хоть бы никто не узнал, как я попалась!»

Но тут на перрон выбежал человек. Откуда он взялся, Лаура не заметила, но сразу догадалась, не узнала, нет – догадалась, что это он – тот, к кому она приехала. Мужчина скорым шагом шел вдоль поезда и вглядывался в окна. Когда он подошел ближе, Лаура отпрянула.

«Что это я?.. " Она решилась, встала и, натянув улыбку, помахала рукой. Николай остановился. Опустил руки, пожал плечами, глупо улыбаясь. Потом спохватился и двумя руками показал в сторону выхода. Лаура кивнула в ответ и пошла. Она торопилась, поезд снова дернулся, обещая скорую отправку. Наконец, она вышла в тамбур. За широкой спиной проводника, который стоял на ступеньках и закрывал выход, виднелась пышная шевелюра каштановых волос с проседью.

– Разрешите, – Лаура постучала пальцем по спине в синем форменном френче.

Проводник прижался к стене, пропуская ее:

– Пожалуйста… сидят до последнего, – пробурчал он, – потом им все мешают…

Последние слова потонули в тумане, окутавшем голову Лауры. Она ничего не слышала и не видела, кроме двух рук, протянутых к ней, которые подхватили ее за талию и, приподняв, осторожно, как китайскую вазу, опустили на перрон. Платье Лауры сначала вытянулось в струнку, потом надулось коричневым колоколом и спустя миг опало, ветром пройдясь по ногам.

– Вот, я приехала… – Лаура избегала прямого взгляда. Она сжимала ручку саквояжа и рассматривала ажур своих перчаток, словно видела их впервые и удивлялась, откуда им тут было взяться.

– Давай, – большая ладонь легла поверх перчаток.

Лаура отпустила ручку, и ее руки скользнули вниз, освобождаясь и от саквояжа, и от чужой ладони.

– Спасибо… – она подняла глаза.

Николай, не скрывая восхищения, смотрел на нее. Веселые искорки в его глазах говорили о том, что он наслаждается моментом. Лаура вдруг поняла, что ей незачем смущаться, что она взрослая женщина и знает, что делает, а потому… Она подхватила мужчину под руку, как бы невзначай прижавшись к нему и тут же немного отстранившись. Улыбка перестала быть смущенной, в глазах заиграло кокетство.

– Так, нам куда? – с вызовом спросила она.

Николай принял ее игру и в тон ответил:

– А туда! – и взглядом указал на зеленевший вдали лес c редкими пятнами охры и багрянца. Неподвластные временам года елки рядком выстроились вдоль полотна железной дороги.

– Прямо туда? – изобразив неподдельное удивление и шагнув вслед за своим спутником, переспросила Лаура.

Николай кивнул и они, не спеша, поглядывая друг на друга, играя словами и намеками, пошли по перрону, потом, спустившись на широкую тропинку, что вела через лес к усадьбе, углубились в пахучую ауру и только гудок убегающего вдаль паровоза, как бы невзначай напомнил о другой жизни. Но Лаура забыла о ней. Она купалась в чувствах, наслаждаясь моментом и счастливо улыбаясь.

Лес неожиданно закончился широкой поляной. За ней через редкие стволы деревьев показался дом. Тропинка обогнула небольшой водоем, заросший желтыми кубышками, и закончилась у ступеней, поднимающихся к обшарпанным дверям, еще сохранившим кое-где следы былого лоска. Николай с шутливой иронией, но все же смущенно, представил Лауре свою усадьбу:

– Прошу любить и жаловать – семейное гнездо нашего рода, ныне опустевшее и постаревшее, как, впрочем, и его хозяин.

Лаура ответила мягким взглядом и решительно поднялась по ступеням.

Николай последовал за ней, то забегая вперед, чтобы открыть тяжелые двери, то отставая, чтобы поправить что-то в нехитром убранстве, но при этом, он все говорил и говорил, рассказывая, кто жил здесь, как было весело в свое время, но Лаура почти не слушала. Ее сразу увлекла старинная обстановка дома. Казалось, будто время застыло в его стенах и лишь запыленные портреты в тяжелых позолоченных рамах, как стражи, выстроившиеся по стенам в ряд, говорили о смене поколений, которая, по-видимому, остановилась на Николае.