Юрий Жуков - Три дня в столице абсурда. Письмо из коллективного бессознательного, или Поэма о внутренних диалогах

Я уже хотел попытаться сбежать от провожатой, но, повернув голову, увидел сзади толстую женщину с красным лицом, несущуюся ко мне на всех парах. В руках у нее был окровавленный зонтик. За собой она влекла целую толпу людей, похожих на футбольных фанатов, команда которых сильно проиграла.

– Бежим! – крикнула Макрица.

Я забыл про боль в ноге. Мы быстро преодолели две огромных лужи и кучу мусора, вываленного на тротуар из какого-то мешка. Правда пролетая над мусором я все-таки задел ногой канистру из-под машинного масла и едва не упал, а масло брызнуло мне на одежду и в лицо.

– Я больше не могу! – крикнул я Макрице. – Пусть меня убьют!

– Быстрей сюда! – скомандовала она.

Я вырвал себя из секундной слабости и мы свернули во двор дома. Тут стояли два бака с мусором. Макрица ухватилась руками за один и стала наклонять его к земле.

– Делайте как я! – опять приказала она.

Я со всех сил налег на мусорный бак и порядком измазался. Зато мы повалили эти ящики. Из них посыпалось такое количество всякого хлама, что образовалась целая баррикада, в которую и врезалась предводимая толстой женщиной воинственная толпа. Издавая страшный вой, ватага безумцев принялась лупить и пинать мусор руками и ногами, при этом поддавая также друг по другу и по самим себе.

– Минут десять у нас есть, – сказала Макрица. – Но может и меньше…

Быстрым шагом мы прошли через двор и оказались уже на другой, тоже широкой улице. Прямо перед нами возвышался дом с надписью «банк». Как я не хотел брать кредит!… Но почувствовал, что потерял всякую надежду на самостоятельные действия и опять покорно последовал за проводницей. Мы остановились у входа. Все стекла: и на окнах, и на дверях банка были затемнены.

– В банке главное – правильно себя вести, чтобы не быть ограбленным, – стала учить меня Макрица.

Я согласно кивнул, думая, что это иносказательное выражение. Девушка продолжала:

– Когда получите деньги – лучше их сразу отдать мне. Я умею себя вести в такой обстановке. Вас разведут в полоборота. Я выскользну с деньгами и на улице потом вас найду.

Мне этот сценарий совсем не понравился. Я собрался опять возразить. Однако, в это время на другой стороне улицы, из двора стали доноситься крики и вопли. Макрица нажала на кнопку входной двери банка. Скрываясь внутри помещения я краем глаза уловил группу моих преследователей, выбегавших из помойного двора и испытал небольшое облегчение.

Дверь за нами закрылась. Макрица сделала пару шагов вправо, а я оказался лицом к лицу со здоровенным охранником в сером костюме. Он просто-таки загородил мне путь. А после внимательно оглядел меня взглядом, как мне показалось, довольно опытного убийцы. Я сделал неуверенный шаг и заметил еще двух таких верзил справа и слева, но чуть поодаль. Затем «охранник» задал мне короткий и конкретный вопрос:

– Што?!

Я не мог говорить из-за сухости в горле и за меня ответила Макрица.

– Он хочет взять кредит.

Верзила аккуратно повернул зрачки глаз в сторону говорившей.

– Ты что с ним? Отлично, – медленно произнес он, но я так и не понял к кому (ко мне или к Макрице) относилось слово «отлично». А Макрица запоздало ответила «да».

Теперь уже я приоткрыл рот для начала диалога, но «охранник» выставил ладонь к моему носу, а сам что-то кому-то сказал по рации. Открылась боковая дверь, из нее вышел еще более огромный верзила, но в черном костюме. Ни слова не говоря, он быстрым движением снял одной рукой у меня с плеча мою сумку и переложил в свою другую руку. Я испытал некоторый стресс и потянулся руками к своей сумке. Но верзилы, с воинственным настроем, стали плотно обступать меня.

– Не сопротивляйтесь! – крикнула мне Макрица. – Такая традиция. Это бесполезно… Это презент, – добавила она похоже уже для «охранников».

К традициям я отношусь уважительно, но эта была явно негостеприимной. Я стал объяснять, что у меня в сумке документы и что хочу их забрать. Никто меня даже не слушал.

– Хочешь кредит? Отлично! Сколько? – сказал низким тоном «черный» верзила.

– Восемьдесят тысяч ему хватит, – опять парламентировала Макрица.

– Бери сто! – продолжал «черный». – На пять лет. Сто пятьдесят процентов годовых. Оформляй!

«Почему такой большой процент?» – взволновался я внутренне. Спросить было не у кого. В банке было тепло, но неуютно и нервно. Я чувствовал себя как кошка, окруженная собаками. Видимо поэтому тут опять вспомнил, что уже давно хочется в туалет. Несмотря на напряженность обстановки, мужчин я стеснялся меньше и обратился к «черному» верзиле с вопросом о санитарных удобствах. В ответ он начал внимательно разглядывать меня. Лицо его приняло выражение пограничника, проверяющего документы. Я подумал, что, наверное, слишком тихо задал вопрос.