Андрей Сафонов - Плерома. πλήρωμα

– Да… наверное… это всё похоже на правду. Но есть что-то странное во всем этом… – Огромный лоб страшно морщится, словно решая некую непосильную задачу.

Вдруг он останавливается как вкопанный.

– Подожди-ка, я, кажется, понял, что это!

Я удивленно смотрю на него.

– Это Плерома 3 3 Плерома – высшая полнота бытия в греческой философии. Согласно учению гностиков, плерома – это совокупность высших духовных сущностей (эонов), в которой потенциально содержатся все проявленные и непроявленные миры. …

– Э…

– Это Полнота. Предвечная непостижимая Полнота мира, из которой все мы родом.

– Э…

– Эх, Андрюшка, ну и задачку ты мне поставил… Да ты хоть осознаешь, перед какой тайной мы стоим??? Неужели ты не понимаешь, что с этим не шутят??? Плерома – это источник, из которого разматываются по спирали все варианты развития вселенной.

– То есть и все варианты наших судеб?

– Да! Причем там все уже совершено заранее, а это, – Птица многозначительно проводит круг по воздуху – все, что нас окружает – это рябь на поверхности этого бездонного моря.

– Пространство вариантов 4 4 Термин из эзотерического учения В. Зеланда «Трансерфинг реальности», основанный на т.н. многомировой интерпретации из квантовой физики, в которой говорится о множественности одновременно существующих вариантов развития вселенной. Похожие идеи развивал Х. Л. Борхес в рассказе «Сад расходящихся тропок». В нашей с Птицей терминологии пространство вариантов фактически совпадает с плеромой. …

– Именно! Вспомни наш разговор о принципе ряда, – программа уже написана за нас, и выйти из нее могут очень немногие…

На какой-то момент я выпадаю из реальности и передо мной воздухе проплывает мысленный образ – женская фигура, на миг показавшаяся из-за приоткрывшихся штор, словно посланница иного высшего мира, начинает стремительно обрастать спиралями. Каждый виток при увеличении дает еще тысячи витков, каждый из них – еще тысячи и так дальше, дальше в леденящую и будто тоскливо поющую о чем-то беспредельность. И где-то, среди бесчисленных витков, находится моя жизнь, всего лишь микроскопический завиток, нелепый завиток в кармической паутине…

Затем появился образ младенца. Душа его, вдоволь налетавшись по кухне между бабушкой и родителями, теперь приземлилась в крошечное тельце в коляске, стоящей под зимним окном. С той стороны разукрашенного морозом стекла – мама, папа и бабушка обсуждают свои уже давно решенные перестроечные проблемы. На дворе 7 января 1988 года. Мысли младенца далеко. Он видит бесчисленные спирали, кружащиеся по завьюженной, ревущей от еще невиданного никем ужаса, вселенной. Он приземляется на одну из них – это узкая, вьющаяся синей лентой дорога, по которой он катится на велосипеде. Рядом едет кто-то еще, дорога петляет среди деревьев, арок и кладбищ, пока не сворачивается кольцом. «Отсюда выхода нет – полный ноль» – говорит чей-то холодный голос. И действительно, у дороги уже нет ни начала, ни конца – это замкнутый круг, из которого нельзя выбраться. Раздаются чьи-то грубые крики. В темный коридор втаскивают беспомощного молодого человека.

– И так будет, Андрюша, так будет, – говорит леденящий душу голос, – если за всю жизнь ты так и не поймешь…

«Это ужасно, я не хочу, не хочу, чтобы было так!» – думает младенец, но пожелтевшая от времени страница сознания закрывается и на смену приходит другая мысль. «Но ведь впереди еще так много времени, мама с папой меня так любят, мне так тепло и уютно» – с такими сладостными грезами младенец погрузился в темное, но необычайно сладостное марево. Я не знаю, было это или не было, но на протяжении всей жизни мне не давали покоя эти образы младенца и спирали, что-то очень важное было в этом, казалось, вот-вот – и я смогу разгадать эту загадку.

– Посмотри на них, – выводит меня из мыслительного транса голос Птицы. Он указывает на головы младенцев, едва проступающие из облаков, – перед каждым воплощением мы все пребываем там, в лоне великой матери, среди всей полноты проявленных и непроявленных форм. Поэтому какое-то время после рождения младенец помнит обо всем. Он помнит о мире, где нет ни прошлого, ни будущего. Мире, где нет ни зла, ни добра, ни страданий, ни радости. Вся его судьба расстилается перед ним там как на ладони. Об этом прекрасно писал Платон в десятой главе Государства. Главный выбор в жизни совершается уже тогда. Однако потом, когда душа окончательно погружается в земную слякоть, она забывает об этом выборе…