Любовь Болконская - Душа. Экспериментальный психороман

Виктор жил недалеко от мастерской Августина. Он вышел, даже не обернувшись и не проверив, смотрел ли Августин ему вслед. Он просто своими ногами прошёл мимо окон его подвала, чтобы исчезнуть из этого двора.

Серая туча, закрывавшая собой солнце, вдруг отодвинулась, и яркий свет внезапно хлынул Виктору в глаза. И Виктор с ненавистью взглянул на этот свет и на это Солнце. Солнце, как казалось ему, стало жарить его. Оно жарило так, что от этого жара мог сгореть кто угодно.

И в этот самый момент навстречу Виктору попалась небольшая компания молодых людей из шести человек. Они врассыпную обошли Виктора, и те секунды, что он стоял в центре среди этих людей были невыносимы Виктору. Эти секунды даже показались ему целой вечностью. И за это время Виктору показалось, что окружило его не шестеро парней, а все люди мира. И в этих людях Виктор задыхался. Да, именно задыхался. Ему было невыносимо и тягостно, а из-за жарившего Солнца ему было ещё невыносимее и тягостнее. Душно ему было, душно. Он задыхался в этой духоте Солнца, мира и людей. И он думал, что умрёт в этой духоте. Но парни обошли Виктора и направились своей дорогой. «Ненавижу людей», – подумал вслед уходящим Виктор и пошёл домой, стараясь избегать встреч с любым случайным прохожим. Тем временем Солнце снова спряталось уже за новой и огромной серой тучей, предвещавшей дождь, может, даже ливень…

После этого он встретил того самого пьяницу, уже валявшегося на земле с наполовину опустошённой бутылкой водки и находившимся в состоянии мертвецки пьяного сна, сквозь который он выговаривал какие-то непонятные бормотания. Виктор просто прошёл мимо, не обращая на него внимания, как будто там никого не было, и отправился дальше. Наконец он вышел из двора этих скучных пятиэтажек и стал быстрыми шагами идти к своему дому.

Уже потом Виктору всё равно пришлось встречаться со случайными прохожими. И каждый прохожий вызывал внутри него небольшой порыв злости. Дело в том, что он не любил находиться в обществе и смотреть на окружающих людей. Он не любил человечество и относился к людям с презрением. Он всегда считал себя выше людей, и если не по положению в обществе, то хотя бы по уму и характеру. По дороге он встретил несколько пьяных молодых людей, каких-то девушек-студенток и пенсионеров. Он был даже немного рад тому, что сейчас день ещё только близился к вечеру, а значит, возвращавшихся с работы людей почти не было. А случайные встречи с кем-либо из представителей человеческого рода он мог пережить.

Быстрым шагом, минут за двадцать, он дошёл до своего двора, избегая людей и спеша домой, где он сможет скрыться от этого мира. К тому же с неба потихоньку начинали падать небольшие капли дождя, а ему совсем не хотелось попасть под него. Дождь он всегда любил, так как считал, что тот сможет спрятать его под своей пеленой от людей и этого мира. Но сегодня ему почему-то не хотелось попасть под дождь, и он решил спрятаться от мира просто у себя дома.

Он уже дошёл до дома и у дверей встретил небольшую бездомную собаку, дрожавшую от холода и просившуюся в подъезд, чтобы погреться. «Иди отсюда! Кыш!» – Прозвучал грозный голос одного соседа Виктора по подъезду. Собака убежала. И два человека зашли в подъезд. «Всё ходят и ходят сюда! И не удивительно! Ведь эта дура из сорок пятой подкармливает их! „Собака – друг человека“ – это чепуха! Бездомные собаки – это угроза для общества, особенно для детей! Их надо гнать, а не жалеть! Они никогда не пожалеют тебя, если будут грызть!» – Говорил сосед с лысой головой, пока поднимался вместе с Виктором на лифте. Наконец лифт остановился, сосед вышел на свой этаж, а Виктор поехал дальше. И вот вскоре лифт домчал его до девятого этажа, выпустил Виктора и закрыл свои двери. Виктор достал ключи от квартиры, которые коротким радостным звоном разнеслись сквозь тишину лестничной клетки, повернул одним из них в замочной скважине и очутился дома.

Дома никого не было. «Мама ушла, видимо», – подумал он и стал снимать свои ботинки. Он прошёл на кухню. Это была небольшая комната с ремонтом, который делали тут лет двадцать назад: старая-старая плитка грязного голубого цвета, старый половик, старая газовая плита и рядом с ней – старый белый стол и небольшая раковина для мытья посуды. Он вздохнул, присел на деревянный стул и подумал. Потом подошёл к холодильнику, в котором уже не работала лампочка, и открыл его. В итоге он решил, что ему всё-таки не хочется есть, закрыл холодильник и ушёл в свою комнату.