Александр Беляев - Цветок Тенгри. Хроники затомиса

– Это мы еще посмотрим, – окрысилась оскорбленная груша, – все у них тики-таки! А в прошлом году у кого все завязи тля пожрала? Да на вас смотреть было противно, стояли, словно вас машинным маслом облили! – было видно, что груша все больше скатывается со своих музыкальных эмпирей до обычной коммунальной перепалки.

– Ну и что, это не наша вина, нас хозяйка окуривать поленилась, а твои завязи даже тля жрать не хочет!

«Ну все, – подумал Андрей, – полный улет, груша с яблонями грызется как бабки в очереди за колбасой. Что ж, выходит, я теперь это постоянно слышать буду? Это ж совсем свихнуться можно! Ладно, в саду, где всего десяток деревьев, но представляю, что в лесу творится, если они так постоянно друг с другом базарят!»

Тут Андрей осознал, что слушать эту галиматью вовсе не обязательно, достаточно настроится на другую волну, и частоты общения деревьев останутся вне его восприятия. Он мысленно передвинул в своем сознании некий воображаемый тумблер, и тут же перестал воспринимать скандальную перепалку двух яблонь и груши, при этом, прекрасно сознавая, что раньше ничего подобного не делал.

«Век бы их не слушать! – мысленно выругался Андрей.

– Эх-эх-эх, – что бы ты знал о вечности! – вторгся в его мысли дремотный голос, длинно растягивающий гласные.

Андрею показалось, что эти интонации он уже слышал раньше. Ну, конечно, когда он десять лет назад общался с Дьюрином, который вышел из Синь-камня.… Так, опять! Какой Синь-камень, какой Дьюрин, какие десять лет назад, он же десять лет назад только родился! Тем не менее, Андрей четко осознавал, что с ним разговаривает большой речной булыжник, украшающий, наряду с другими камнями и декоративными корягами трехъярусный цветник, как это особенно было модно в Прибалтике.

«Так, спокойно, ничему не удивляться! – прокомментировал это новое внедрение в его сознание Андрей. – Пока Аня не объяснит, что со мной, прими это, как данность. А собственно, чего я так перепугался? Это ведь потрясающе! Я свободно могу разговаривать с деревьями и камнями, к тому же без всяких Аниных гипнозов: просто надо тумблер в голове передвинуть – и порядок. А ведь это я совершенно непроизвольно открыл, я даже сам не знаю, какие во мне скрытые возможности дремлют! Судя по всему, эта неведомая „вставка“ еще много сюрпризов мне готовит. Откуда же она появилась? Почему-то кажется, что если бы это Аня сделала, то она бы предупредила. Что ж, теперь выходит удивительные возможности Ани – не такие уж и удивительные, возможно я теперь имею куда более грандиозные силы и знания, которые скрыты в этой „вставке“, ведь она показывает свое содержимое потихоньку, малыми порциями.… Нет, просто голова кругом идет, какие ж это теперь горизонты передо мной открываются! Даже подумать жутко. Еще недавно я разговаривал с деревьями понарошку, а теперь могу все это делать взаправду: и с деревьями, и с камнями, и Бог его знает с кем и с чем еще!»

– О вечности я может быть, пока, немного знаю, – как ни в чем не бывало, вступил в разговор с камнем-философом Андрей, – но думаю, что знаю и умею много такого, о чем ты и понятия не имеешь. Да и вообще, что ты можешь здесь такого узнать, годами лежа в одном месте и слыша разве что постоянную брань грубых яблонь и утонченной груши! Ах да, ну раньше ты еще около какой-то речки лежал и случайно мог подслушать, о чем рыбы и речные водоросли болтают. Но не думаю, что это какая-то особо ценная информация.

– Ну конечно! – голос камня явно сквозил иронией и сарказмом, – какие глубокомысленные выводы может сделать мотылек-Поденка, кружа вокруг ветвей трехсотлетнего дуба! Думаю, они неутешительны, стоит поглядеть на корни, но что еще можно ожидать от однодневки! Она считает, что если имеет возможность бесцельно покружиться вокруг в радиусе нескольких километров за те жалкие сутки, которые отпущены ей провидением, то она уже и венец эволюции! Да любое деревце имеет возможность ментально путешествовать в несравненно более значимых масштабах.… Если же сравнить временные рамки существования упомянутого дуба с моими рамками, то в качестве мотылька Поденки выступает уже этот самый дуб. Кстати, если даже говорить о чисто физических перемещениях, что в моем представлении является крайне примитивным способом передвижения, то даже они за сотни миллионов лет моего существования куда масштабнее, чем мог себе позволить ты за свои жалкие десять лет от рождения.

«Слышал я уже все это когда-то, – подумал Андрей, предусмотрительно сдвинув внутренний тумблер на частоты, неуловимые для частот общения объектов минерального царства, – точно знаю, что тот камень, воспоминания о котором из моей чудесной вставки пришли, тоже все о вечности и о достоинствах стационарного существования разглагольствовался. Да, кстати, я помню, что тогда разговаривал не с самим камнем, а как бы представителем от него, которого звали Дьюрин.… Ах да, это такой человечек с бородой и остроконечной шапочкой, как обычно в сказках гномов изображают. Это как бы дух камня – собственно он-то и живой, а вся оболочка мертвее мертвого».