Александр Беляев - Цветок Тенгри. Хроники затомиса

«Зачем я прочел это стихотворение? – недоумевал Андрей, – может я рассчитывал на то, что он проснется, и мы сможем поговорить?»

Андрей еще раз огляделся и тут его внимание (непонятно почему) привлекло небольшое, замызганное зеркало в простой раме, которое висело на стене палаты. Андрею захотелось посмотреться в него, у него мелькнула мысль, что если эта чрезвычайно правдоподобно выглядящая палата не его сон, то он, находясь в состоянии призрака в реальном мире, не должен увидеть свое отражение. Он быстро подплыл к зеркалу (именно подплыл, что еще раз подчеркивало его призрачность, поскольку у моря Вечности он ходил, как обычно) и к своему изумлению обнаружил, что из зеркала на него глядит отражение, но это не был он сам: это было отражение все того же взрослого Андрея, только какого-то средневекового, атлетически сложенного, в тонкой работы блестящей кольчуге, с драгоценным коротким кривым мечом за поясом (подчеркнем, что бахрецов, одевающихся поверх кольчуги на нем не было). Глаза, правда, у этого отражения были закрыты, как и его худого небритого прототипа на больничной койке.

«Ну, вот и доказательство, – подумал Андрей, – конечно, эта палата мне снится, как и море Вечности, и замок из песка, правда Аня называет это астральным выходом, в котором надо, в отличие от обычного сна выполнить определенное задание».

Чтобы проверить свои ощущения еще раз, Андрей прикоснулся пальцем к поверхности зеркала. Ощущение было вполне правдоподобным, но в этот момент отражение (правильнее – изображение) в зеркале открыло глаза и в его темных зрачках вспыхнули отблески пламени, словно бы пронзив Андрея насквозь. В тот же момент он почувствовал, что его втягивает это самое зеркало, он не очень испугался, поскольку его точно так же совсем недавно втягивала входная дверь замка вечности. Последнее, что он успел запомнить, это то, что он въезжает в изображение своего двойника в кольчуге…

……………………………………………………………………………..

Мальчик проснулся от назойливого солнечного луча, который проник в комнату через щель между шторами и трепетно заплясал на его веках.

Дневное сознание включилось сразу, и не было ощущения постепенного перехода из сна в явь, хотя перед мысленным экраном Андрея какое-то время продолжала держаться совершенно явственная картина больничного зеркала, куда он «въехал» навстречу своему взрослому двойнику. Да и вообще, все предшествующее словно бы только что происходило с ним в действительности, и не было никакого сна, но было удивительное путешествие по какой-то иной реальности, детали которого он запомнил во всех подробностях. Андрей вылез из постели и сел на край кровати. Помимо необычного сна, в котором к нему вначале приходила недавняя знакомая, а затем он посетил себя самого через много лет в больничной палате, было еще одно необычное чувство. Его было трудно адекватно передать, все слова подходили лишь приблизительно, и самое подходящее определение этого чувства можно было сформулировать следующим образом: в него словно бы что-то вставили. Вроде бы он оставался тем же самым десятилетним Андрюшей Даниловым, учеником, закончившим пятый класс Ленинградской общеобразовательной школы №180 – и в то же время он был не им… Вернее, не так: он был собой, но к нему тому, что был до сегодняшней ночи что-то прибавили. И не просто прибавили какую-то малость, но нечто огромное, гораздо большее, чем был он сам до сего момента. Это нечто, эта неведомая вставка словно бы распирала все его существо, и тем не менее ничего положительного, фактического об этой вставке он сказать пока не мог. Словно что-то важное знал, но забыл. Причем, не какую-то мелочь, допустим географическое название или фамилию папиного начальника, нет, он забыл целую длинную череду событий, можно сказать, целую жизнь, если не больше…

Андрей судорожно начал вспоминать, что бы он мог забыть такое грандиозное, однако с удивлением обнаружил, что вроде бы все факты своей десятилетней биографии он хорошо помнит – и свое ранее детство на улице Щорса в Донецке, и свои школьные годы на Пискаревском проспекте в Ленинграде. Вроде бы никаких купюр, никаких провалов, голова, кажется, даже ясней, чем раньше, и вспоминаются такие мелочи, о которых он периодически то вспоминал, то забывал. Нет, это не провалы в памяти, это что-то другое. Так что же это, если так отчетливо держится чувство забытого? Наверное, это связано с теми необычными событиями, которые произошли сегодня ночью! Именно событиями, поскольку все было словно в реальности, а не во сне, хотя, с другой стороны, с точки зрения внешнего наблюдателя он спал, как обычный человек! Да, но что здесь необычного? Это происходило с ним множество раз, не так давно он стоял на стене Колизея и беседовал с черным магистром… Стоп, какой Колизей, какой черный магистр?!.. А еще раньше, лет пятнадцать назад он с ним беседовал на крепостной стене Андимосквы-Друккарга…