Салават Вахитов - Любовь 24 часа

Увы, улыбка Кэмерон предназначалась не мне и не рыжему, она улыбалась высокому черноволосому арабу, безмятежно развалившемуся за соседним столиком. Скинув туфли и взобравшись с ногами на диван, она весело заговорила с ним, и он отвечал ей по-русски – на хорошем русском, и это удивительно, поскольку иностранцы русский, как правило, не учат, привыкнув к тому, что наша молодежь довольно уверенно щебечет по-английски. Вот рыжий, например…

«Только рыжий может называть рыжего рыжим…» – запело в телефоне, и я поспешно поднес мобильник к уху.

– Привет, Антоша! Ты как? Устроился? – это была Ольга.

– Привет, собака. Все прекрасно, – ласково соврал я.

– Чем занимаешься?

– Пью чай в холле.

– Умница! Только прекрати пялиться на бабу!

– С чего ты взяла? Собачке захотелось потявкать?

Я поразился Ольгиной прозорливости. Уж не следит ли она за мной? И даже пошарил глазами под потолком в поисках видеокамеры.

– Антуан, я тебя умоляю, смотри, не заведи новую соседку.

– А-а-а, я все понял. Мы играем в ревность?

– Нет, мы играем в истину и искренность. Не забудь про театр, – Ольга отключилась.

Странные существа – эти женщины. Чем больше живу, тем меньше их понимаю: и сама не гам и другому не дам. Собака, одним словом, – собака на сене. Вон же Кэмерон флиртует в открытую с арабом, и ничего, чувствует себя превосходно. А тот отвечает ей что-то самодовольно, и улыбается широко, и делает знаки друзьям за угловыми столиками – вроде, они тоже арабы, расселись почему-то равнобедренным треугольником, хорошо, что мы с рыжим находимся вне его, в стороне от сферы влияния чужеземной триады.

Арабы, по моим представлениям, должны быть похожи на Фредди Меркури, но тот, что с девушкой, напоминает скорее Барака Обаму – такой же высокий, самоуверенный, с кривой обезьяньей улыбкой. А двое других – вылитые таджики, только одеты побогаче. Один худой, длинноносый, как Буратино, и безобразно лохматый, а второй – лысый толстяк, с круглым, в картошку, носом и вытаращенными глазами – настоящий Карабас Барабас.

Неожиданные сравнения развеселили, и незаметно для себя разулыбался, пока не почувствовал цепкие настороженные взгляды из треугольника, направленные в мою сторону. Они не то чтобы были недовольны, нет, парни, видимо, были удивлены бесцеремонностью утреннего гостя. Чтобы разрядить ситуацию, я приподнял чашку и, пожелав здоровья компании, отпил чаю, а затем направился к рецепшену, где уже суетилась невысокая смуглая девушка.

– Здравствуйте! Вы Настя? – спросил я.

Ответ был омерзительно холоден:

– Что вам нужно?

– Мне бы заселиться, номер был забронирован…

– Заселение в час.

– Но когда мы звонили вам, мне сказали…

– Заселение в час, в час и приходите, – отрезала она и не пожелала ничего слушать.

Растерянно потоптавшись на месте, я пожал плечами и хотел было уйти, когда мимо меня дружной толпой прошли арабы с девушками. «Как же легко наши девчонки отдаются богатым иностранцам», – возникла противная мысль, но я постарался ее отогнать. Мало ли что. Может, приехали студенты по обмену, и девчонки обязаны их курировать. Тут мой взгляд упал на покинутый столик, и я заметил на нем оставленный по невнимательности кожаный бумажник-портмоне – толстый такой, в нем, наверняка, деньги и даже документы. Недолго думая, хватаю бумажник и на улице нагоняю Фредди с Кэмерон:

– Вы забыли, – говорю, протягивая чужую вещь.

Фредди какое-то время стоит в недоумении, а потом до него доходит смысл происходящего. Он благодарит с восточным жаром, и Кэмерон улыбается мне.

– Анвар, – говорит араб, протягивая руку в знак знакомства.

– А я Камила, – улыбается девушка.

И я улыбаюсь, а настроение где-то на седьмом небе, и плевать, что заселиться так и не удалось. Куда мне торопиться? Раскланявшись с новыми знакомыми, неспешно бреду по Лиговке к Невскому проспекту. На душе спокойствие, блаженство и любовь ко всему живому.

«Любовь 24 часа», – читаю на столбе объявление, пахнущее свежим клеем. «Как же это здорово, если твоя жизнь с утра и до утра наполнена любовью!» – думаю я. А когда я о чем-либо глубоко задумываюсь, то мое любимое занятие – бродить по городу, рассматривая асфальт у себя под ногами. Но сегодня тротуар выглядит необычно, он совсем не такой, как у нас в Ялте. На нем много-много белых трафаретиков с именами девушек и телефонами. И пока иду до Невского, а с Невского по набережной Фонтанки до Летнего сада, я читаю женские имена и фотографирую трафареты как незатейлевую символику современного города вечной любви. Неважно, что думают при этом многочисленные прохожие, в толпе я свой и практически незаметен. К тому же у меня прямо-таки крошечный Nikon – как-то знакомый фотограф объяснил мне по-дружески, что если не собираешься снимать профессионально в надежде заработать состояние щелканьем затвора, то дорогой аппарат абсолютно не нужен, достаточно «Никона» за 3000 рублей. Я привык доверять профессионалам и часто следую их советам.