Клим Полин - Королевы. Починяя снасти, сказывали о богах

Если внимательно присмотреться к комнате Ажи, то можно увидеть, что ее хозяйка, хоть и была привычна к удобствам и хорошим изделиям, все-таки не стремилась к роскоши. Нет-нет, не стремилась к роскоши совсем! Ажа не понимала, что такое роскошь. Отдельные вещи, которые ей нравятся, всегда оказывались в ее владении. Но не более того. Она не заботилась об интерьере так же, как никогда не заботилась о внешнем виде. Просто выбирала красивую одежду, которая ей нравилась. Просто надевала красивые серьги, которые ей нравились.

Ажа всегда считала, что лучше быть цветком, чем пчелой. Покидать улей, бросаться в путешествие, сулящее невозвращение – нет, это было Аже не по душе. Лучше быть цветком. Просто расти на месте, становиться краше, сильнее и выше. Да, думала Ажа, лучше быть целью и источником. Во-первых, так практически исчезает риск потерять что-либо, в том числе и себя самого, что часто происходит на пути к чему-то. Во-вторых, источник и цель нужна всем, а потому и уничтожить его до конца – в чьих это интересах? Конечно, никто не пожелает лишать себя цели и источника. Ажа была целиком и полностью на стороне надежности. К тому же, никто не запрещает вертеться на месте во все стороны. Тут опять-таки несколько плюсов. Во-первых, ты становишься более хорош в том, кто ты есть на самом деле, не растрачивая время попусту на туманные возможности, скрываемые дальними дорогами. Во-вторых, мир меняется вокруг нас достаточно часто и много, чтобы быть этим удовлетворенным, а значит счастливым. Ажа всегда хотела быть счастливой. Мужчины часто думают иначе. Ага, ее муж, как мужчина и как везучая пчела, прибыл в Майахрамо из далекого племени в центре Острова. Ему повезло. Он нашел свою цель, не потерявшись в путешествии. Но так везет далеко не каждому. И хотя она ожидала такого же поведения от своих сыновей, никогда не одобрила бы такого их выбора. Красивый цветок на крепкой ножке, вот чем она себя считала.

Ажа долго сидит в кресле, подперев голову руками, упираясь локтями в колени. Она долго сидит так, размышляя. Наконец приходит утро. Тогда она выходит из оцепенения и вскакивает. Колени ее – два красных пятна – вспыхивают, словно зардевшись. Ей срочно нужно что-то решить. Ей нужно идти в Зал Совета. Туда, куда каждое утро уходит ее муж Ага и другие мужчины. Ей нужно быть там, она это понимает. Теперь в Майахрамо нет мужчин, которые могли бы за нее решить, что делать.

Ажа долго одевается. Три служанки помогают ей и ее дочери Мире. Мира, в отличие от матери, принимает первое же протянутое платье, быстро справляется со всеми застежками и убегает играть на веранду, куда уже пролилось утреннее солнце. Одна служанка уходит вслед за девочкой, чтобы проследить за ней, а также приготовить еду. Все девушки покорно молчат, но Ажа чувствует, что они очень неспокойны. От них прямо-таки веет беспокойством. Она не только видит это в их глазах, она чувствует это в их движениях и прикосновениях, когда они одевают ее. Девушки впервые видят такое, чтобы все мужчины покинули племя. Они еще слишком молоды, все, кроме Бары.

Ажа долго одевается, потому что ей не нравится все, что ей подают. Ей кажется, что сегодня ей все не идет, все не подходит, будто ей принесли чужие одежды. По лицу ее сейчас можно изучать недовольство королевы. Что за женщина жила здесь ранее? Эти все одежды никуда не годятся! Но нет, Ажа понимает, что никто здесь раньше нее не жил, и что все эти платья – ее и ничьи больше. Но вот она сейчас – совсем-совсем другая. И никто не замечает этого, кроме нее. Или замечает? Так или иначе, в доме все молчат. Даже кошка Пуйа.

Наконец-то Ажа выбирает одежду. Пусть она и не подходит ей сегодня, пусть ей будет некомфортно. В конце концов, она осознает, что дело не в одежде: что бы она сейчас не выбрала, все будет ей не к лицу, во всем ей будет сегодня неловко. Ажа решает смириться с этим и просто начать день.

Завтрак, как всегда, очень аскетичен. Аже не нравится еда, которая ей всегда обычно нравится. Даже не так. Она обычно просто не думает о еде. Она не из тех, кто испытывает наслаждение от еды. Так же, как и с вещами и украшениями, она просто ест, не думая о том, как это выглядит и как это пахнет. Но сейчас, она чувствует, что еда не вкусная. Каждый кусок дается ей с трудом, и она решает прекратить трапезу, не доев. Такое с ней происходит редко, и служанки это сразу замечают. Они ютятся рядом, как летний пух, прибиваемый ветром к стене дома, пытаясь понять, что не устроило королеву, и чего она, возможно, желает вкусить вместо своего обычного ежедневного завтрака. Ведь порой, знают они, даже королеве становится как-то не по себе, нехорошо. Может быть самочувствие ее требует сегодня иной пищи? Но нет, Ажа просто не хочет есть. И служанки покорно отступают. Они все еще пытаются понять, чего ждать от Ажи; девушки стараются уловить ее настроение. Самая опытная из них, шестидесятилетняя Бара, замечает, конечно же, что Ажа не спала этой ночью. Это видно по глазам королевы: они покраснели, а под ним явственней обычного очерчены серые круги. Мира уже давно поела и играет с куклой на полу. Ей четырнадцать, но она еще ребенок. Ажа не была такой в ее возрасте. Ажа была женщиной в ее возрасте. Она уже была королевой, когда ей исполнилось четырнадцать.