Михаил Лившиц - Полевой сезон

Я прочитал этот потрясший меня рассказ года три назад, но перед моими глазами все шевелятся в утробе убитой матери «будто завернутые в целлофан» змееныши, виновные разве лишь в том, что родились – должны были родиться – змеенышами, а не, скажем, орлами или божьими коровками… О чем он, этот рассказ? О том, что злоба ведет к собственной погибели? О мужестве и находчивости? Или о том, что и враги наши достойны жалости и сострадания, так говорит нам сердце, хотя разуму трудно бывает с этим согласиться и еще труднее жалость эту реально выразить?.. О чем он? Обо всем сразу.

…Каждый человек может рассказать хотя бы одну такую историю из своей жизни, которая была бы интересна всем. И будь в этой книге одна лишь история, все равно ее нужно было бы издать. Но читатель увидит, что помимо великолепного рассказа «Степная гадюка» здесь немало других, написанных сочным, выразительным языком, рассказов, богатых подробностями той жизни, которой жил автор, – умных, добрых и грустных.

Что же до меня, то в книге этой, изданной женою и детьми давнего моего приятеля, мне слышится в каждом слове его негромкий, ровный, лишенный богатых модуляций голос – таким голосом рассказывают о прожитом, о виденном и пережитом, не рассчитывая привлечь чье-то внимание, – рассказывают о себе для себя…

Ю. Герт

Оглядываясь на пройденный путь, я вспоминаю, какой представлял себе свою будущую профессию, поступая в 1950 году в Казахский горно-металлургический институт. Я рисовал ее романтическими красками: геология – значит жить душа в душу с природой, разгадывать ее тайны, искать в недрах земли полезные руды и добывать их на благо народа. Геология – это сплошной ковер цветов в весенней степи, холодные родниковые воды в горах, тихие и долгие равнинные закаты с «засыпающими» дневными ветрами, отдых после трудных маршрутов под тенью домиков и палаток, «исключительная» по вкусу каша с консервированным мясом, которую в городе не едят. А для вечернего времяпрепровождения – радио, гитара или аккордеон, скудный книжный багаж, привезенный с собой, и раз в месяц выезд на пару дней с ночевкой к пресному озеру – охотиться на диких уток и ловить рыбу.

Все это исполнится, но будет и другое, о чем я тогда не подозревал, – оборотная сторона этой романтической «медали»: бездорожье и старые, изношенные машины без запчастей, некалорийная, однообразная пища и солоноватая вода, вкус которой ощущается даже в чае; палящее солнце и грозовой ливень во время маршрута, когда негде укрыться; тяжелые рюкзаки, набитые образцами и пробами; не выдерживающие до конца сезона кирзовые сапоги, отскакивающие крепежные крючья у раскладушек, надоедающий спальный мешок, вата в котором уже через месяц скатывается комками… Да разве перечислить все, что омрачает полевую жизнь геологов?

Сейчас мне все чаще вспоминаются разные случаи из прошлого, как смешные, так и печальные; более трезво оцениваются собственные поступки и действия товарищей; занимают меня и мои отношения с «братьями нашими меньшими», которых приходилось встречать в экспедициях. Многие из этих историй были рассказаны мною родным и друзьям, побудившим меня взяться за перо, тем более что после тридцати лет геологической деятельности я «обезножел» и оказался прикованным к креслу и заточенным в четырех стенах.

Если читателя заинтересуют эти невыдуманные были о работе и быте геологов в поисково-съемочных партиях, о поведении людей и животных в экстремальных ситуациях, то цель моей книжки будет достигнута, а романтика дальних дорог, освобожденная от «розового флера» иллюзий, не утратит своей привлекательности и притягательности.

Георгин Цараевич Медоев, небольшого роста полный мужчина, осетин по национальности, обладал хорошим чувством юмора и недюжинными познаниями в геологической науке. Прошло почти сорок лет с тех пор, как я, «зеленый» студент, слушал этого замечательного лектора, популярно и красноречиво рассказывающего нам об основных задачах геологии и объяснявшего «мудреные» для нас в ту пору термины науки о Земле. Строгие и пронзительные черные глаза профессора, читавшего курс общей геологии, внимательно оглядывали собравшуюся разношерстную аудиторию: приходили послушать его и студенты старших курсов, и ассистенты, и выпускники университета, где геологические дисциплины преподавались не столь глубоко и доходчиво. Непринужденно и неторопливо лилась речь лектора, прерываемая лишь постукиванием мела по доске, на которой возникали причудливые «катакомбы» из горстов и грабенов 1 1 Смешения земной коры – провалы и поднятия. , смещались и передвигались по гигантским разломам куски континентов, происходили всякие стихийные бедствия в истории Земли. Иногда Медоев говорил, медленно прохаживаясь по проходу между столами и заглядывая в тетради слушателей. В аудитории стояла мертвая тишина, и малейший шепоток был слышен по всему залу. Если какие-то комментарии или не относящиеся к лекции фразы достигали слуха Георгия Цараевича, он подходил к виновнику и произносил одну постоянную, но безотказно действующую реплику: «Сиди крепче, молчи шибче!» Не знаю, почему, но эта «формула» казалась самым страшным выговором.