Константин Крюгер: Друзьям. Невыдуманные рассказки

После Гурзуфа много воды утекло… вспоминается очень насыщенная жизнь там… для меня это был глоток свободы и взросление рядом с безбашенными, безграничными, свободными людьми… Алкоголь являлся катализатором – чтоб быть самим собой, чтоб сохранить себя настоящим в период времени лжи…! Как то так это все вспоминаю…»

В середине 70-х прошлого века москвич Витька с занятным прозвищем «Безмазовый», стоя в «Сосках», произнёс свою основополагающую тираду «Я, что, сюда приехал, в этой луже купаться? Была б моя воля, забетонировал бы море до самого горизонта и пивных ларьков понаставил!» Этим утверждением он продекларировал основную идею отдыха большинства «гурзуфцев», приезжавших в этот Крымский посёлок со всего Союза.

Нельзя сказать, что вся московская «команда» выезжала в Гурзуф исключительно выпивать и наслаждаться «романтическими» отношениями, но даже эти две составляющие отпуска приятнее всего осуществлялись на фоне морского пейзажа и чудесной крымской природы.

Я не утверждаю, что и основная масса отдыхающей молодежи, приезжающая из «долов и весей» нашей необъятной Родины, преследовала те же цели. Но, во всяком случае, мои друзья и подружки из Питера, Минска, Киева, Харькова, Донбасса, Вильнюса и других городов единодушно поддерживали и одобряли установившийся режим времяпрепровождения.

Как правило, утро начиналось в «городском парке» (из формулировки милицейского протокола), среди отдыхающих известного как три «пивные аллеи». Они простирались от открывавшегося в восемь утра павильона – автомата «Пиво», в народе «Соски», и практически до забора международного молодёжного лагеря «Спутник».

Эти аллеи рассекал надвое проход к морю от нового корпуса Дома Творчества имени Коровина. Множество тенистых террас, густо заросших вечнозелёным кустарником и дикими плодовыми деревьями, поднималось прямо к современному пятиэтажному корпусу. Вся территория от «Коровинского» до аллей, включая стилизованные под грибы беседки, именовалась «Бобровым заповедником». Этим названием местность обязана москвичу Сергею Боброву, категорически не снимавшему жильё и ночевавшему на картонке в пределах вышеупомянутой зелёной зоны. Приколов на кепку фирменный значок продавщицы московского магазина «Берёзка» с аббревиатурой «BS», «Бобёр» окончательно устаканил название и периодически, совсем уж «залив глаза», требовал плату за нахождение на его именных лесных угодьях.

Однажды Сашка «Афанасий», перебрав в коктейль-холле, прибрёл в «заповедник», прилёг и крепко заснул, привалившись к уступу одной из террас. Его разбудили сладкие стоны и возгласы романтической пары, активно осуществляющей «таинство» практически на нём. Сашку прижало «понизить давление в баках» после принятого количества напитков, но он боялся испугать «романтиков» внезапным появлением. Но терпежу не хватило, организм неумолимо потребовал своего, и «Афанасий» резко восстал из небытия во весь свой немаленький рост к полному ужасу увлёкшихся голубков. Слушая утренний рассказ Сашки о событиях минувшей ночи, завсегдатаи аллей, заливаясь здоровым похмельным смехом, строили забористые предположения о последствиях такого сюрприза, опасных для здоровья влюблённых.

Ближе к забору «Спутника» в «заповеднике» находилась «Клетка» – обнесённая сеткой-рабицей поселковая танцевальная площадка, на сцене которой круглосуточно, как правило, проживали участники выступающей по вечерам группы. На моей памяти «Машина Времени», «Виктория» и другие московские, питерские и музыкальные коллективы других городов Союза отметились на Гурзуфском «пленэре».

Идиллию танцевальных вечеров нередко нарушал Игорь «Прайс», «вокаливший» свои любимые песни «Диддл, дуддл, ши из май бэйби нау!» или «Шаббл, даббл, дирижаббл плэй!», перекрывая звук динамиков. Группы возобновляли своё выступление только после того, как «Прайса» удаляли с тацпола.

На полпути от «Сосков» к морю располагался подземный общественный туалет «Метро», называемый так из-за единственной огромной буквы «М», видимой практически с другого конца променада. Внутри размещались два зала: умывальный с десятком раковин с зеркалами и, собственно, туалетный с дюжиной кабинок. В течение дня отдыхающие с пляжа регулярно сновали в «Метро» мыть фрукты и овощи, а «аллейские» завсегдатаи – по прямому назначению. У проживающих «дикарями» на «вертолётной» площадке литовцев «Метро» являлось местом комплексного ежеутреннего туалета.