Александр Найдёнов - Сборник рассказов

Новиков заслонился рукой, чтоб кулак не попал в лицо, чтобы не было синяка, который ему не скрыть. Он отскочил к двери, сдернул с гвоздя шинель и, не одевая, вышел из комнаты вон.

Чуть позднее, допив графинчик, Осип пошел попрощаться с Ниной. Она красила в сенках пол.

– Нина, я хочу, чтобы ты узнала. Нина, милая, я люблю!..– заговорил он, вступая со двора в сени.

– Осип, ты что? Ты пьян?– спросила Нина, не зная, куда кинуть кисть.

– Я не пьян, Нина, а я люблю!– говорил, подступая, Осип. И, приблизившись вплотную, прошептал, что он утром едет на фронт.

– Иосиф, милый!– сказала Нина, ладонью тронув его небритую щеку.

Он зарыдал, точно только того и ждал.

– Я боюсь! Меня там убьют!..– у него покатились слезы.

– Осип, что ты?! Хороший! Тише!..

Осип согнулся к Нине, обхватил руками ее, плакал и целовал ее в шею, в губы, в лоб, в щеки.

– Осип, Осип, не надо, Осип!

Он навалился, она качнулась и кистью задела стену – отпечался на досках мокрый мазок, книзу потекли капли…

7.

Витьке захотелось поскорее ехать домой, чтобы посмотреть лошадей. Он про вышку уже не думал. Они с дедом погасили костер, залили из пруда водой, сели в лодку и направились к кольям. Дед полегоньку греб, чмокая веслами воду.

– Дед, скажи, а в этом месте есть эхо?

– Я не знаю, а ты попробуй,– улыбаясь, сказал Бобыль.

– Э!..– сказал Витька, послушал, и крикнул громче,– Э-э!.. Э-э!.. Э-э!..

– Нету,– сказал Бобыль,– Нету здесь никакого эха.

Солнце распалилось в полную мощь, освещало волны мириадами скачущих искр, заставляло жмуриться и улыбаться…

8.

Невысокий мужчина в фуфайке, с котомкою на спине, брел по тротуару вдоль пруда, он остановился у рыбака. Этот в черных очках рыбак, был слепой и рыбачил с берега, пальцами держась за леску, чтоб распознать поклевку. Мужчина пристально смотрел на него.

– Новиков! Это ты?!

Новиков оглянулся на звук.

– Ну, предположим, я! А ты тогда, кто такой?

– Соколов я, Константин.

– Из барака?– вспомнил бывший участковый инспектор.

– Что с тобой?

– А? Глаза-то? Это давно, в войну. В танке я горел, там, на фронте. Добровольцем. Я сам пошел. Ты-то что? Давно про тебя не слышно.

– Вот, освободился, иду. В плен попал я по контузии, в сорок втором. А потом за плен осудили, срок под Магаданом мотал.

Они больше ничего не сказали, Костя повернулся, пошел. Отошел уже далеко, когда Новиков крикнул ему в след, в темноту:

– Эй! Ты слышишь меня?!

– Что?!– отозвался Костя.

– А ведь у нее ребенок! Мальчишку родила без отца!

Костя постоял, размышляя, а затем опять побрел к дому.

Из темноты к Новикову звуков больше не донеслось от него…

1.

Утро началось необычно. Его задержали утром на проходной. Антон приложил к датчику свой электронный пропуск, но вертушка осталась запертой.

За стеклом дежурки встрепенулся охранник, высунул подбородок в окно, по начальничьи громко окликнул: «Кочетов? Подойдите сюда»!

Антон приблизился, и охранник, смягчив тон, сказал в полголоса: «Велели тебе передать, чтобы ты немедленно шел к бате. Туда, наверх. Понял?»

Антон кивнул головой, тогда охранник надавил кнопку на пульте – вертушка разблокировалась, зажглась зеленая лампа.

Батей сотрудники называли в разговорах между собой президента банка, Илью Михайловича Зеленицкого. Антон был его личным водителем.

Поднявшись в скоростном лифте на пятнадцатый этаж, Антон попал в безлюдный, светлый, идеальной чистоты коридор и пошел, неслышно в мягких туфлях ступая по блестящим плиткам пола. Приемную Зеленицкого заграждала массивная дверь из двух одинаковых створок. Антон потянул одну из них за бронзовую рукоять и перешагнул плоскую металлическую планку на полу, означающую порог. Здесь он остановился.

В приемной сидели – секретарша Маша, за письменным столом у окна, и направо, у стены, в кресле, вальяжно развалился руководитель службы безопасности Кирилл Васильевич Рудаков, мужчина атлетической комплекции. Руководитель листал журнал и лишь мельком, искоса взглянул на Антона. Маша вовсе не посмотрела, она печатала на компьютере.

– Мне велели к Илье Михалычу,– отнесся Кочетов к секретарше. Она перевела глаза с компьютера на него, тогда он улыбнулся и выдохнул слово.– Здрасьте!

Секретарша не посчитала нужным улыбнуться ему в ответ.

– Подождите, я узнаю. Присядьте,– сухо вымолвила она и поджала аккуратно накрашенные полноватые губы.

– Я постою.

Маша была красива – южной, яркой, ослепительной красотой. Стройная и высокая, в красном, слишком тугом ей платье, она встала из-за стола, пошла, поцокивая шпильками, в кабинет президента. Антон проводил ее взглядом. Маша вернулась спустя несколько секунд.