Иван Державин: Дочь за отца. Зов крови

– Игорь человек новый не только в классе, но и в стране, – продолжала Марта Ивановна и обратилась к ученику в четвертом ряду, на три стола дальше от девочки. – Эдик, я бы очень хотела, чтобы Игорь первое время посидел рядом с тобой, нашим лучшим учеником. Не возражаешь?

Эдик, выделявшийся среди учеников почти взрослыми габаритами, безразлично пожал покатыми плечами и подвинулся к краю стола, за которым сидел один.

Игорь оторвал взгляд от девочки и уселся рядом с Эдиком. Марта Ивановна кивнула стоявшей у окна учительнице, чтобы та продолжала урок, и вышла.

– Какой предмет? – спросил Игорь шепотом у Эдика.

– Английский, – ответил тот, как показалось Игорю, раздраженно.

– Слава богу, не алгебра и не физика. Там я слабак.

Учительница английского языка Ксения Алексеевна, одетая, к удивлению Игоря, как на прием в посольстве, улыбнулась ему и спросила на английском языке:

– Как я поняла, ты приехал из какой-то страны, из какой?

Обратив внимание на ее лондонский акцент, Игорь бегло ответил также по-английски:

– Да, госпожа, мы неделю назад вернулись из Новой Зеландии. Папа работал там в нашем посольстве.

– Из Новой Зеландии? Очень интересная страна. Ты не против, если к нашему разговору я присоединю остальных?

– Нет, госпожа, напротив, с большим удовольствием.

– Дети! – сказала громко Ксения Алексеевна. – Игорь вернулся из Новой Зеландии, где работал его папа. Я думаю, вам будет интересно, послушать его рассказ об этой далекой и интересной стране. Вы можете задавать ему любые вопросы.

Отвечая на вопросы, очень простые: есть ли там кенгуру и видел ли он их, купался ли в океане и еще легче, Игорь видел одну Ляльку даже, когда не смотрел на нее и никак не мог вспомнить, откуда он ее знал. Ему хотелось скорее дождаться перемены и взглянуть на нее повнимательнее и во весь рост. Как раз его-то у нее совсем не оказалось. Ну, прямо Дюймовочка. Даже до плеча ему не доставала, хотя он был не самый высокий, почти, как все. Тогда ему впервые захотелось стать пониже ростом. Если бы он умел рисовать, он изобразил бы ее в виде двух огромных сияющих, как солнце, ярко-синих глаз с длинными лучами-ресницами и такой же лучистой улыбкой, глядя на которую ему тоже хотелось улыбаться. А уж талию, ноги и руки можно было подрисовать тоненькими прутиками, как в мультике.

Кроме того, что глаза Ляли сияют, как звезды, ничего больше Игорю в голову не приходило, а ему хотелось что-то пооригинальнее, например, сравнить их со светлячком в ночи или бриллиантом на мамином перстне. Но это ему тоже не нравилось, так как было длинно и не совсем соответствовало тому, что он хотел выразить.

***

Так и не дождавшись, как сияют ее глаза, Ляля повернулась к Игорю и увидела, что он вдруг отпрянул назад и исчез, словно растворился. В следующее мгновенье голова ее оказалась в мешке, грудь больно сдавили чьи-то сильные руки, и она почувствовала, что ее приподняли над скамейкой и понесли спиной вперед. Ноги ее зацепились за край скамейки, и купленные на вырост туфли соскочили на землю. Только сейчас она громко закричала, вернее, пронзительно завизжала и стала вырываться, болтая ногами и вертя головой в мешке. Но крик ее безжалостно оборвала рука, скользнувшая по груди вверх и зажавшая рот вместе с носом.

– Заткнись, а то придушу! – пригрозил ей злой жесткий голос. Такой голос, резкий, как удар кнута, и беспрекословный, бывает у главарей бандитов.

Когда она стала совсем задыхаться и судорожно забилась, рука освободила рот и ухватила ее за шею. Она стала жадно глотать воздух вместе с полиэтиленовым мешком. Она все еще не отдышалась, как следует, когда ее втолкнули в машину, которая тотчас тронулась.

Бандит держал ее за шею и больно надавливал большим пальцем на горло, когда она пыталась пошевелиться. Ни о чем другом, кроме как глотнуть побольше воздуха, она не думала и обрадовалась, что смогла сделать это, когда с ее головы сняли мешок. Но вместо него глаза ей завязали повязкой, и она никого и ничего не успела увидеть. Опять наступила темнота.

Совсем скоро машина остановилась, и ее вывели наружу, по-прежнему держа за шею и периодически придавливая горло. Спотыкаясь, она поднялась послушно по ступенькам на крыльцо и вошла в какое-то помещение. Продолжая держать за шею, бандит приставил ее к стене и спросил:

– Жить хочешь?

Жить для нее означало дышать, и она ответила поспешно:

– Хочу. – И закашлялась.

– Тогда будешь делать все, что тебе прикажут.